Читать книгу - "От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова"

Михаил, так звали охотника, набрёл на волчье логово. Волчицу-мать ни убить, ни поймать не удалось, а волчат Михаил забрал с собой. Вот и решил сделать Маслицкому такой необычный презент, сказав:

— Это волчица. Её зовут Данка, и она уже сама умеет кушать.

— Может, лучше было бы отвезти её назад, в лес, — не очень обрадованная таким «презентом», попыталась возразить Регина, но Маслицкий заупрямился, да и Верочка начала плакать: ей очень понравилась Данка. И Данка осталась жить в их квартире.

В скором времени «щенок» превратился в красивого зверя с рыжеватой шерстью и ярко-жёлтыми глазами. С некоторых пор Регина стала замечать, что Данка постепенно отдаляется от неё с Верочкой и всё больше «прикипает» к Маслицкому. В квартире она ни на шаг не отходила от него. А если Маслицкий где-то задерживался и в обычное время не приходил домой, она начинала тревожиться, посматривать на дверь, потом садилась у порога и терпеливо ждала. Приходил Маслицкий — Данка издали узнавала его шаги, бросалась к нему и победно, даже угрожающе поглядывала на Регину и Верочку, словно хотела сказать: «Это моё, только моё!»

— Ты знаешь, Данка ревнует тебя к нам, — однажды сказала Регина. — Посмотри, как она волнуется, когда ты обнимаешь меня или Верочку. Мне иногда даже страшновато становится: а вдруг она набросится на нас?

Маслицкому, наверное, и самому надоела чрезмерная Данкина привязанность, и он, пряча глаза, произнёс:

— Может, и в самом деле попросить Михаила, чтобы он отвёз Данку в лес? Ей и теперь вон сколько мяса требуется. А если ещё подрастёт, то вообще не напасёшься того мяса при нынешних ценах.

— Ой, не надо! — расстроилась Верочка. — Я буду ей приносить что-либо из школьной столовой! Тётю Катю попрошу, она разрешит!

Регина, успокаивая дочку, погладила её по голове и повернулась к Маслицкому:

— Олег, а тебе не кажется, что Данка уже не сможет жить в лесу? Отвезти её туда — всё равно, что тепличное растение на мороз выставить. Неприспособленная она.

— Ну, тогда попробую придумать что-либо другое, — нахмурился Маслицкий.

Через несколько дней он отвёз Данку в зверинец, который на то время находился в городе. Узнав, что зверинец вскоре должен уехать, Верочка уговорила Маслицкого пойти туда, чтобы проститься с Данкой. Регина купила курицу, немного говяжьих костей, и они втроём поехали в зверинец.

Верочка, не обращая ни малейшего внимания даже на экзотических животных, побежала вперёд и через минуту крикнула: «Мамочка, папка! Вот она! Я нашла её! Быстрее идите сюда!»

— Идём, Вера, идём! — отозвался Маслицкий, и Регина в очередной раз отметила, что ему неприятно Верочкино «папка».

В клетке без надписи (невелика важность — волк!) сиротливо сидела Данка. Она была грустная, и шерсть на ней стала грязно-серой и тусклой.

Вдруг волчица подхватилась и заметалась по клетке. Мгновение назад дремотно прищуренные Данкины глаза загорелись радостными огоньками.

— Узнала, узнала! — захлопала в ладоши Верочка. — Давайте угощать её!

Маслицкий перелез через невысокую ограду, приблизился к клетке и ловко, не касаясь прутьев, бросил сначала курицу, потом кости и быстро, чтобы какой-либо бдительный служака не застал его на месте преступления, перелез обратно.

Они стали наблюдать за Данкой. Та, не обращая внимания на гостинцы, серой молнией металась по клетке, и глаза её светились уже не радостью, а болью и недоумением.

— Кушай, Данка, кушай, — пыталась успокоить пленницу Верочка. — Ну, попробуй, какая вкуснятина!

— Да не голодная она, — сквозь зубы процедил Маслицкий. — Проголодается — съест. Всё, уходим!

Но как только они сделали несколько шагов к выходу, Данка завыла — протяжно, отчаянно, жалобно. И Регине вдруг показалось, что она слышит не волчий вой, а предсмертный человеческий стон.

Где ты сейчас, Данка? Может, к лучшему, что тебе не дано понять жестокой истины: ты стала одной из многочисленных жертв обычной человеческой подлости. Приручить, приласкать, а потом предать — так ли редко это случается между людьми?

* * *

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Всё не так просто, Олег. У тебя сын. У меня дочь.

— Мой сын уже взрослый.

— Ему всё равно нужен отец.

— Я не развожусь с сыном. Я развожусь с женой.

— Прожив столько лет…

— Я никогда не любил её. Только с тобой я понял, что такое настоящая любовь.

— Спасибо, мой хороший! Мне очень хотелось бы быть с тобой, но боюсь стать «проклятой разлучницей, хищницей, которая на чужом несчастье»… Ты подумай. У тебя есть время подумать. А пока давай просто встречаться.

— Ну, это ты с кем-либо другим встречайся. Например, со своим бывшим мужем. Всего хорошего тебе!

Он сорвал с вешалки свой плащ и громко стукнул дверью. Через окно Регина видела, как он выходил из подъезда. Приостановился. Вернётся?

Нет, достал сигарету, прикурил и решительным шагом направился к остановке. Вот и всё. Он уже не придёт. Никогда. Она набросила на плечи красную ветровку — первое, что попалось на глаза, — и выбежала на улицу. Он уже стоял у широко раскрытой пасти автобуса.

— Олег!

Оглянулся и отрицательно покачал головой. Регина вскочила в автобус и, не обращая внимания на удивлённые взгляды пассажиров, крикнула:

— Я выйду за тебя замуж!

Через две недели (Василь снова лечился в наркологии) Маслицкий приехал за Региной. Она уже уволилась с работы, устроила для коллег прощальный обед, упаковала вещи. Вещей было немного: Маслицкий запретил ей забирать что-либо, кроме одежды и книг. Регина попыталась возразить:

— Всё, что есть в квартире, я наживала сама. От него я никогда не видела денег. Почему же я должна оставить всё ему?

— Ренечка, постарайся меня понять, — мягко, но настойчиво произнёс Маслицкий. — Я не смогу есть с тарелки, с которой ел твой муж, и сидеть в кресле, в котором сидел он. Я тогда уважать себя перестану.

Он тоже ничего не взял у жены, сказал твёрдо: «Уходя, уходи».

Они сняли двухкомнатную квартиру, купили кое-какую мебель.

— Не волнуйся, любимая, — успокаивал Регину Маслицкий. — Скоро у нас всё необходимое будет. Главное, что мы вместе, и никто и никогда нас не разлучит. Слишком долго я искал тебя и сейчас никому на свете не отдам.

— Олег, мне надо устраиваться на новую работу. Я хочу съездить в редакцию.

— А может, ты пока посидишь дома? Будешь заботиться о нас с Верочкой и писать свои рассказы или что там у тебя. Добытчиком в семье должен быть мужчина. Я всё сделаю, чтобы ты была счастлива.

В его голосе было столько искренности, теплоты, нежности, что Регина окончательно перестала прислушиваться к