Читать книгу - "Знойная Куба: ритм страсти - Виолетта Рей"

К середине ночи танцоров на Малеконе заметно поредело, и Гавана обрела особую тишину, сотканную из далёких криков чаек и звона бокалов в оставшихся открытыми барах. Рауль проводил Ирину до её гостиницы, а потом предложил подняться на крышу здания – ветхую, но всё же доступную по скрипучей лестнице. Им открылся вид на ночной город: разнокалиберные крыши, где-то всполохи света из окон, и крепнущий шёпот океана.

– Я хочу услышать, о чём молчит твоё сердце, – прошептал Рауль. На его лице застыла мягкая улыбка, почти трепетная. – Порой музыка рождается именно в такие моменты, из слов и молчания, из прикосновений и слёз.

Ирина не ответила сразу. Её охватили воспоминания о прежних отношениях, о чувстве пустоты, которое последнее время преследовало её, будто постоянная тень. Но сейчас всё это отступило перед тёплым ветром, который дул с океана, и перед глазами Рауля, в которых читалось желание – не только к ней, но и к жизни во всей её полноте.

Они приблизились друг к другу, и Ирина ощутила его дыхание на своих губах. Поцелуй вышел тихим и осторожным, но за спокойствием чувствовалась глубина, словно вулкан под толщей спокойного моря. Постепенно прикосновения стали смелее, а Ирина почувствовала, как вены наполняет пульсирующее пламя. Весь мир, казалось, сложился в этот миг, когда Рауль обнял её за плечи, проведя рукой по волосам, пропахшим ночной солью.

На краю парапета, стараясь не свалиться вниз, они смеялись: от счастья, от смущения, от неожиданных искр, искрящихся между ними. Потом, под этот тихий смех, сопровождаемый ритмичным рокотом волн далеко внизу, они коснулись друг друга ещё раз – и еще. Так, словно страх упустить этот момент заставлял их продолжать, пока ночь не выдохнется до последней звезды.

Там, на плоской крыше старой гостиницы, под тёплым небом Гаваны, они отдались чувству, мощному, как сама Куба. Мир вокруг размывался: исчезали очертания здания, улиц, фонарей, и оставалась лишь живая магия двух тел, двух душ, сливающихся в мягком ритме, который сама земля, казалось, выбивала от своего раскалённого ядра.

В завораживающих объятиях они вдруг ощутили, что границы между ними стираются. В этом порыве Ирина вспомнила, как привела её сюда какая-то неясная тоска, а теперь уступила место ощущению: она наконец-то нашла то, что искала, пусть даже на мгновение.

К утру Гавана оживала: где-то громыхали старые «шевроле» и «форды», люди спешили за кофе и хлебом, торговцы выкатывали свои тележки с фруктами, а солнце уже вовсю жарило ветхие стены домов. Но на крыше, кроме ленивых голубей, никто не замечал двух фигур, лежащих рядом и делящихся ночной историей.

– Тебе не страшно возвращаться домой? – спросил Рауль, глядя на пробуждение города. – Ведь кубинская ночь уходит, и я не знаю, когда ты сможешь снова её ощутить.

Ирина в ответ лишь улыбнулась. Ей не хотелось сейчас говорить о будущем; настоящее было столь красиво, что хотелось впитывать его без остатка. Впервые за долгое время она чувствовала абсолютную легкость. Может, ей и придётся уехать, а может – она решит остаться. Иногда жизнь надо принимать так же, как терпко-сладкий вкус гуарапó, которым когда-то её угостили: не думая, насколько это полезно или опасно.

– Я не знаю, что будет дальше, – тихо произнесла она, слегка приподнимаясь, чтобы увидеть его глаза. – Но я благодарна этой ночи, тебе и Кубе за то, что снова смогла поверить в себя.

Рауль провёл пальцами по её щеке, вплетая пряди волос за ухо, и медленно встал. С неохотой и печалью, но тем и непоколебимой решимостью, как человек, привыкший отпускать и принимать поток жизни таким, какой он есть.

– Музыка здесь всегда с нами, – сказал он, взяв в руки гитару, которую принёс с собой. – Она не спрашивает, готов ли ты. Она просто приходит и уходит, а мы прислушиваемся к ней или нет.

Он заиграл на гитаре простую, но прекрасную мелодию, вплетая в неё запах Гаваны, солёный привкус океана, лёгкую горечь расставания и бескрайнюю надежду, что однажды эта сладкая ночь повторится – если не здесь, то в чьем-то другом сердце. Ирина слушала, чувствуя, как из её глаз катятся слёзы, тёплые и счастливые. Сквозь дрожащие ресницы она видела, как лучи рассвета освещают гитару, его тёмные волосы, вишнёвые губы и золотистую кожу.

В этот момент ей казалось, что именно здесь и сейчас, на самом краю крыши в Гаване, её душа обрела долгожданную гармонию. Что бы ни ждало впереди, фрагмент ночи останется жить в ней, как тихая бессмертная песня, которую никто не в силах отнять.

Так Куба – жаркая, шумная, заполняющая собой все щели и проходы жизни – вновь показала, что самая сильная магия скрывается не в религии или заговорах, а в чистом человеческом желании чувствовать и быть свободным. И в ритме этой страсти, рождённой тёплым ветром и сладкими нотами гитары, Ирина поняла: иногда для счастья достаточно услышать музыку чужого сердца – и отозваться на неё собственной.

Через несколько дней после той чудесной ночи на ветхой крыше, когда Гавана подарила Ирине чувство невиданной свободы, жизнь словно застыла в коротком мгновении безмятежного счастья. Рауль продолжал играть свою музыку – теперь каждый вечер в том самом клубе El Sol Naciente, а по утрам работал с музыкантами над новыми песнями, куда вплетал историю встречи с «русской девушкой», как он называл Ирину с тёплой усмешкой. Она почти не расставалась с ним, словно предчувствовала, что вечность, обещанная Кубой, может оказаться