Читать книгу - "Растворяя боль - Лена Лова"

его стороны. Вспомнились рассказы Тани про полицейского-стриптизёра на девичнике у её старшей сестры, вызывая у меня тихий смешок. Что за дурацкие мысли посещают мою голову? Мне должно быть стыдно. Я приличная гражданка, соблюдающая законы во всех смыслах. Но мне нравится, что он меня касается, его рука такая крепкая и теплая, и сам он такой заботливый. Хранитель правопорядка не груб, его хватка не давит моё запястье. От парня в форме исходит тонкий фужерный аромат освежающих духов. Теперь мой самый любимый аромат.

— Вы же вроде полицейский, а не медицинский работник, — вырвалось у меня с усмешкой, пока мы топали к его служебной машине.

— Да, ты права. В мои обязанности входит помощь людям. А ты как раз нуждаешься в помощи, — без эмоций тараторит он.

Не буду спорить, пусть помогает, тем более я очень даже не против. Когда это стало нормой, чтобы я была не против происходящего сейчас со мной? Обычно я пресекаю все действия противоположного пола по отношении ко мне. Но в данной ситуации мой мозг начинает таить от одного присутствия полицейского. Разум в отключке. Мы остановились около багажника кроссовера, и он начинает доставать маленький чемоданчик. Обработка рук был самым щекотливым моментом в моей жизни. Он нежно вытирал мои ссадины ваткой смоченной в жидкости и изредка дул, когда я более сильно морщилась. Редкие пересечения взглядами вызывали во мне нарастающий трепет.

— Как тебя зовут? — неожиданно задаёт вопрос, прерывая молчание.

— Олеся. А тебя? — без задних мыслей перенаправляю его же вопрос. Когда мы успели перейти на «ты»?

— Артём Крац. Фамилия у тебя есть, Олеся?

— А зачем?

— Для протокола. Я должен объяснить письменно, куда пропал ещё на час, и куда подевалась бутылочка перекиси водорода.

— О! Я… я… Олеся. Меня зовут Олеся Станиславовна Андреева. То есть Олеся Андреева без Станиславовна. О, Боже, заткнись уже, — прикрывая глаза, пытаюсь собрать остатки мыслей в кучу.

Слово «протокол» подействовало на меня отрицательно, да так, что я перестала соображать. Не хватало, чтобы меня вносили в какой-нибудь протокол.

— Ахах, успокойся Олеся Станиславовна, — переходит на легкий смех Артём, — ничего страшного не произойдёт.

— Я пойду. То есть мне можно идти? Или надо где-то расписаться? — начинаю волноваться ещё больше, когда он снова схватил меня за запястье и не отпускает.

— Я тебя подвезу, Олеся, — заглядывает пристально в мои глаза, словно гипнотизируя. На несколько секунд я подаюсь его очарованию, утопая в глубине тёмно-карих очей. Но потом вспоминаю, что он же из полиции.

— Нет! — резко отрезаю предложение, — этого ещё не хватало, чтобы я выходила из полицейской машины рядом с общагой. Завтра будут пестрить все новостные ленты, что дочка Стаса Андреева нарушает закон. Мой папа будет не доволен.

— Кто такой Стас Андреев? И почему его дочка живёт в общаге, если он такой известный?

— Разве я говорила, что там живу? Может мне туда сейчас очень надо, — пытаюсь запутать его мысли.

— Хорошо. Выйдешь за пару домов от общаги. Садись в машину, — и, не желая слушать возражения, занимает своё водительское место.

По его тону я поняла, что это даже не обсуждается, и мне действительно придётся покататься на служебной машине полиции. Этого я еще точно не делала. Он остановил рядом с магазином, куда чаще, чем в общагу, ходят студенты. И увидев оживление из сверстников рядом с супермаркетом, я возмущенно выдаю:

— Здесь не выйду. Тут весь наш институт собрался.

— Андреева, ты издеваешься?

— Сам захотел помочь. Теперь будь добр, поехали дальше, и остановись через пару сотен метров в другую сторону от общаги, — самопроизвольно начинаю давить на помощника, не думая о последствиях.

— Выходи здесь, или я отвезу тебя в участок, — его голос прозвучал довольно серьезно.

Ничего не возразив и не попрощавшись, я пулей вылетаю из машины и быстрыми шагами направляюсь в пункт моего назначения. В участке побывать в ближайшее будущее точно не планирую.

— Олеся! — зовёт Артём, чем привлекает внимание стоящих зевак.

Я ускорила темп, чуть ли не срываясь на бег, лишь бы не подумали, что он обращается ко мне. И угораздило же меня так вляпаться? Мысленно шлёпаю себя по щекам, лишь бы не выстраивать произошедшее перед глазами. И всё равно его образ, прикосновения, запах не выходят из головы. Я начинаю медленно растворяться в собственной улыбке.

В комнату залетаю, чуть не сбив с ног Таню, и усаживаюсь на своей кровати. Она, недовольно пискнув, внимательно уставилась на меня и следит за каждым моим движением.

— Лесь, что произошло? Ты какая-то нервная, — обеспокоенно садится на корточки напротив меня.

— Тот полицейский всё-таки обработал мне руки и подвёз, но не до общаги, а до магазина, что ещё хуже. И моя косынка осталась у него. Мне как-то нужно вернуть её, — под впечатлением выдаю всё происходящее за последнее время.

— О, Лесь, — с жалостью заглядывает в мои глаза, — Ты бегала за косынкой? Не переживай, мы её вернём, — успокаивает меня Таня.

— Как? Я даже не знаю, как его найти.

— Он работает в полиции. Пойдём туда и спросим, — спокойно твердит подруга, — но об этом потом. Сейчас принесу тебе чай и покушать. Выглядишь не очень.

Таня Свирова, мой единственный друг, которому я доверяю больше всех. Она знает обо мне абсолютно всё. Хотя мы и познакомились шесть лет назад на первом курсе архитектурного института, но ощущение, что знакомы с рождения. Почти пять лет назад она пережила вместе со мной самое большое горе в моей жизни: смерть мамы из-за сердечного приступа. Тот день я помню отчётливо, вплоть до мельчайших подробностей, и это моё наказание на всю оставшуюся жизнь. На её руке, как аксессуар, была завязана косынка мятного цвета. Врачи отдали мне её после печальных известий. С тех пор она всегда со мной, как и моя боль.

Глава 3

— Тань, через три дня госэкзамен. Потом защита диплома, а затем следует неизвестность, — плавно выдавливаю слова, лежа на коленях у подруги.

— Лесь, не злись на меня, но тебе надо поговорить с папой или мачехой. Они тебе помогут.

— Ты же прекрасно понимаешь, что ни с кем из них я разговаривать не буду на тему будущей занятости, — моментально взрываюсь после слова «мачеха», подскакивая на ноги.

— Ладно, я понимаю, что квартиру, предоставленную мачехой, ты не принимаешь. Машину, подаренную твоим отцом, ты тоже не хочешь. Но позволь им помочь с работой, начнешь зарабатывать и купишь всё сама. Тем более твой отец звонил тебе несколько раз, пока тот красавчик латал тебе раны, — озорно подмигивает Таня.