Читать книгу - "До края земли - Элизабет Лоуэлл"

– Ну ладно, – сдался Трэвис. – Назначь мне встречу с этим фотографом на конец недели, а там посмотрим. Ничего тебе не обещаю.

– На следующий четверг. Ты и Кохран прекрасно поладите друг с другом.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Трэвис.

– Ничего. Кохран, как и ты, настолько поглощена работой, что забывает о таких земных делах, как сон и необходимость отвечать на телефонные звонки. Кстати, учти, что Кохран – мой друг.

– Любовница?

– Нет, – засмеялся Харрингтон. – Ей не нравится противоположный пол. Это у вас тоже общая черта.

– Но мне нравится противоположный пол! – возмутился Трэвис.

– Тебе нравится секс, а это не одно и то же.

– А тебе не нравится? – съязвил Трэвис.

– Я люблю женщин. Секс, конечно, часть любви, но еще не все. Женщины смотрят на мир совсем иначе, чем мы, и это очаровательно. Всякий раз, когда я думаю, что постиг женщин, они преподносят мне сюрпризы.

– Предпочитаю конструировать яхты и плавать на них.

– Если ты действительно в это веришь, то у тебя весьма интимные отношения с твоей яхтой, – сострил Харрингтон.

– Яхты тебя не бросают. Что ты в них заложишь, то и получишь.

– Но после Тины прошло уже много времени.

Трэвис сильно сжал трубку. Тина дала ему жестокий урок, заставив понять, что мировоззрение мужчин и женщин совершенно различно. Лишь через несколько лет он смирился с ее чудовищным предательством. Конечно, прошлое не изменить, но Трэвис решил проявлять чертовскую осторожность, чтобы такое никогда не повторилось.

Он упростил свои отношения с женщинами до взаимовыгодных деловых контрактов. Никаких сильных чувств и никаких сожалений между заключившими договор взрослыми людьми.

– Тина была самой большой моей ошибкой, – признался Трэвис. – К несчастью, самую высокую цену платит невиновный. Но разве ты станешь утверждать, что такого бессердечного, глупого парня, как я, ничему не научил преподанный урок?

– Извини, я не собирался о ней вспоминать.

– Не извиняйся. Я не стал бы говорить о своей бывшей жене, если бы мог что-то исправить.

Трэвис и в самом деле редко говорил о своей коварной бывшей жене. Четыре раза он беседовал о ней со своим адвокатом, а в пятый раз – с Харрингтоном за бутылкой старого виски. Пока корпус “Повелительницы ветров” рассекал темно-синюю гладь моря, они запивали горькие уроки прошлого под солнечным светом нескончаемого дня антарктического лета.

– Сколько времени займет этот книжный проект? – спросил Трэвис.

– Все зависит от того, сколько времени ты предоставишь фотографу, надеюсь, это не слишком обременит тебя.

– Она хорошенькая?

– Кохран – профессионал. Ее трудоспособности позавидовал бы каждый.

– Следовательно, она не хороша собой.

– Она – фотограф, а не твоя будущая любовница. Почему тебя волнует ее внешность?

Трэвис рассмеялся.

– Просто любопытно. Готов поспорить, что она спрашивала тебя обо мне.

– Нет. Кохран спросила только, когда нужно фотографировать, сколько это займет времени и каков аванс. Она, как и ты, не тратит времени попусту. У нее на иждивении еще трое.

–Дети от неудачного брака?

– Да, но в этом браке не повезло ее матери, а не Кохран, которая платит за обучение близнецов на медицинском факультете и до января охраняет дорогую, ранимую мамочку от этого жестокого человека.

– А что случится в январе?

– Ее мать выйдет замуж за одного из моих друзей.

– Богатого?

– Более или менее.

– Нашла простофилю, готового содержать ее? – позлорадствовал Трэвис.

– Этот способный малый, адвокат по налогам, боготворит землю, по которой она ходит. Мать Кохран относится к нему благосклонно и помогает устраивать первоклассные благотворительные обеды в его юридической фирме. Я бы сказал, что это довольно удачная пара.

– Ты познакомил их?

– Старый грешок, – усмехнулся Харрингтон. – Но тут мне повезло.

Трэвис снова насторожился, Харрингтон находил особое удовольствие, сводя людей или разводя их.

– Что касается фотографа, – проговорил Трэвис, – я не подпишу ничего, пока не увижу ее работу.

– Разумеется.

– Но мне не нужен набор цветных открыток.

– Конечно, нет.

– Или дилетантских.

– Не думай об этом, – прервал его Харрингтон и дал отбой.

Трэвис повернулся к экрану компьютера и взглянул на свой последний чертеж паруса.

Парус был хорош, но еще не совсем. Может, если расширить угол здесь и сделать две длинные, закругленные складки вот там…

По мере того как проходили часы, на экране монитора менялся чертеж, и эти изменения отражались в изумрудных глазах Трэвиса. Он полностью погрузился в зависимости сил и давления ветра, исследуя бесчисленные варианты их сочетаний, возможных в море.

Три последующих дня Трэвис ни разу не вспоминал о своей бывшей жене, фотографе и книге, над которой ему не хотелось работать. На рассвете он плавал до изнеможения, а потом предавался изучению бесконечной, изменчивой и текучей красоты океана и ветра, конструированию корпуса и парусов, воплощению в корабле ощущения свободы.

Свобода прежде всего.

Свобода от прошлого, которое Трэвис не мог изменить и о котором не мог перестать сожалеть.