Читать книгу - "Королева дождя - Кэтрин Скоулс"

Кейт вернулась на свое место возле жены врача и спокойно стояла там, уставившись на туфли: блестящую черную кожу припорошила красная пыль.

— А теперь пойдем домой, хорошо? — прозвучал возле ее уха голос миссис Лейтон. Кейт растерянно посмотрела на нее. — То есть, ко мне домой, — добавила женщина. — Тебе не нужно оставаться здесь. — Она попыталась улыбнуться ребенку, но губы у нее дрожали.

Взяв Кейт за локоть, миссис Лейтон повела ее сквозь толпу. Какой-то молодой человек с блокнотом и камерой поспешил

— Простите, — заговорил он, поравнявшись с Кейт. Вид у него был вполне безобидный, но не успел он сказать еще хоть слово, как миссис Лейтон сделала ему знак уйти.

— Поговорите с епископом, — бросила она ему и быстро увела Кейт.

Когда погребальная церемония завершилась и последний гимн был спет, присутствующие начали расходиться. Репортеры торопились взять интервью, а миссионеры собирались в группки, словно были не согласны с тем, что служба закончилась.

Молодой журналист подошел к епископу, все еще стоявшему около двух могил, не отводя взгляда от холмиков рыхлой земли.

— Епископ Уэйд, я хотел бы задать несколько вопросов… — начал журналист.

— Миссия выпустила официальное заявление, — оборвал его епископ.

Молодой человек кивнул. Он прочитал этот документ еще два дня назад. Там просто подтверждался факт убийства двух миссионеров, доктора Майкла Керрингтона и его жены Сары, в отдаленной миссии на западе, возле границы с Руандой. Сообщалось, что мотив убийства не установлен и что третий европеец, гостивший в миссии на момент случившегося, не пострадал. И все. Там даже не упоминались детали, которые, однако, моментально стали известны всей Додоме, а именно: убитую женщину перед смертью раздели донага. И еще ходили совсем уже нелепые слухи о том, что в рот ей засунули яйцо.

— Но я хотел бы уточнить кое-что, — настаивал журналист.

Епископ поднял глаза, давая понять, что согласен ответить на вопросы. Теперь, когда он выполнил возложенную на него обязанность — совершил погребальный обряд, он казался усталым и несчастным, и журналист подумал, что вряд ли ему удастся задать много вопросов.

— Можете ли вы подтвердить, что во рту… — начал он. Епископ поморщился, как от боли, но молодой человек продолжил: — …миссис Керрингтон нашли яйцо?

Епископ кивнул.

— Поскольку нападение произошло на Пасху, мне кажется, вполне логично предположить, что это своеобразный намек на яйца, которыми христиане обмениваются в это время. — Его голос звучал ровно, невыразительно, словно ответ был заранее подготовлен. — Во всем мире, везде, где проповедуется Христова любовь, находятся те, в ком это вызывает ненависть. — Он вздохнул.

Журналист быстро заглянул в блокнот и задал второй вопрос:

— Сколько лет девочке?

— Двенадцать.

— Что с ней теперь будет?

— Она вернется в Австралию. У нее нет близких родственников, и секретарь миссии станет ее опекуном. О ней будут хорошо заботиться. Она пойдет в самую лучшую школу.

Журналист быстро записывал ответы епископа.

— В каком она состоянии? — спросил он.

— Пока держится, — холодно ответил епископ. — Мы будем молиться о том, чтобы вера придала ей сил.

К ним подошел еще один журналист — пожилой мужчина с редкими седыми волосами и красным лицом. Как только он открыл рот, чтобы задать вопрос, епископ покачал головой.

— Достаточно. Прошу вас… — и отвернулся.

Но пожилой журналист и не подумал отступиться.

— А еще один человек? Это ведь была женщина, некая мисс Анна Мейсон, верно?

— Да, правильно, — подтвердил епископ и пошел прочь, но оба журналиста двинулись за ним, не отставая.

— Она была свидетельницей убийства? Она была там? — выспрашивал старший из них. Не дождавшись от епископа ответа, он задал следующий вопрос: — Но как могло случиться, что они даже не тронули ее? Я хочу сказать, учитывая то, что произошло с двумя другими…

Молодого журналиста, похоже, глубоко потряс этот допрос, но он, тем не менее, шел за епископом.

— А эта… мисс Мейсон… Это правда, что она раньше была одним из ваших миссионеров? И что ей пришлось отказаться от выполнения своих обязанностей? Можете сказать, почему?

Внезапно епископ резко обернулся, прервав град вопросов журналиста. Он был крупным мужчиной, а сейчас его лицо пылало гневом. Оба газетчика сделали шаг назад.

Епископ пошел прочь, а представители четвертой власти остались стоять на месте.

— А знаете, она была здесь, — заявил седой. — Мисс Мейсон. — Он облизнул губы, словно предвкушая возможность выпить.

Другой нервно оглянулся.

— Вы говорили с ней?

— Собирался. — Пожилой почесал нос. — Пока один из ее прихвостней не показал мне острие своего копья. — Он покачал головой. — Жаль! — И, сунув огрызок карандаша в карман, пожал плечами и удалился.

Кейт оказалась в залитой солнечным светом гостиной; ее окружали незнакомцы, и все они предлагали ей поесть. Она послушно положила в рот кусочек холодной и, как ей показалось, твердой как свинец, массы. Ей в конце концов удалось прожевать его, и она отодвинула тарелку.

Затем ее отвели в кладовую, где стояли в ряд ящики из-под чая. Миссис Лейтон объяснила ей, что на станции Лангали собрали имущество ее семьи и переправили его сюда. В свое время ящики отправят в Австралию. Она вручила Кейт несколько предметов, специально отложенных для нее: это были вещи, которые, по мнению миссис Лейтон, девочка могла бы захотеть держать рядом с собой, в частности, отцовская Библия и немногочисленные драгоценности матери.

— Спасибо, — сказала Кейт.

Она едва взглянула на врученные ей предметы и сразу же положила их на пол. Затем подошла к ящику из-под чая и стала рассматривать сложенные в него вещи. Достала одну из своих кукол — ту, которую они с мамой обертывали полосками белой ткани каждое Рождество и представляли, что это младенец Иисус в яслях.

— Возьми и ее тоже, — предложила миссис Лейтон.

Кейт поняла, что женщине понравилась эта идея: кукла, дарующая утешение. Уронив игрушку обратно в ящик, Кейт повернулась, чтобы заглянуть в картонную коробку, полную старой одежды.

— Это те вещи, которые, по моему мнению, хранить не стоит, — пояснила миссис Лейтон. — В основном здесь одежда. Мы отдадим это африканцам.

Она нахмурилась, заметив, что Кейт нагнулась и взяла, пару старых туфель. Туфли Сары. Ее обувь на каждый день — та, которую она надевала, когда суетилась в кухне, больнице, во дворе. Они были начищены до блеска, но потеряли форму от долгой носки. Кейт прижала их к груди и склонила к ним голову, вдыхая мускусный запах впитавшегося в кожу пота.