Читать книгу - "Серебро и тайны - Сильвия Мерседес"

было не из сияющих нитей света. Казалось, его ударило сильной волной. Капли жидкости застыли на ветках, портя изначально грациозный облик. Любопытное зрелище и такое неуместное тут, что я невольно приблизилась, чтобы рассмотреть. Я не отпустила руны, сделала защитный круг плотнее. Я все-таки не была глупой.

Серебряное дерево казалось уродливее вблизи. И серебро было не замерзшим и плотным, а еще мокрым, капли стекали струйками по стволу, падали с листьев. Жидкость собиралась вокруг корней, и я старалась не подходить ближе. Я заглянула за дерево… и там было больше таких деревьев, они тянулись глубоко в золотой лес.

Неправильно. Это была не естественная форма этого сна. Тот, кому это снилось, болел? Или…

Треск ветки нарушил гул золотых деревьев, резкий, как удар хлыстом. Я повернулась и заметила фигурку, выбежавшую из-за одного дерева и юркнувшую за другое. На миг я ощутила трепет страха.

Но в следующий миг лицо пикси выглянуло из-за стволов. Я выдохнула. Это был всего лишь ребенок: маленький, с красной кожей и диким гнездом волос, похожих на зеленую хвою. Большие золотые глаза глядели на меня, яркие и задумчивые, а потом лицо скрылось за деревом.

— Привет? — тихо позвала я. — Привет! Не бойся, я тебя не обижу.

Лицо вернулось, золотые глаза по очереди моргнули.

— Ты… — я помедлила, не зная, стоило ли задавать вопрос, что замер на языке. Но ребенок не казался угрожающим, и мой круг рун был сильным и надежным. Я мягко улыбнулась. — Это твой сон?

Ребенок склонил голову на бок. Он вышел из-за дерева, и я на миг поразилась, ведь он был голым, кроме полосочки ткани на бедрах. Мальчик, но такой юный, что я не была полностью уверена. И не человек, судя по длинным когтям на пальцах и острым ушам, торчащим из хвойных волос. Он напрягся, раздувая ноздри, замер на носочках, выглядя как олененок, готовый сорваться с места.

— Все хорошо, — я протянула руку, надеясь, что успокаивала этим. — Я не такая страшная. Я просто хотела посмотреть на твой сон вблизи. Он очень красивый. Это все в твоей голове, или это основано на чем-то настоящем?

Ребенок склонил голову в другую сторону, посмотрел одним желтым глазом внимательно на меня, прикрыв другой. Этот взгляд беспокоил, но мне не нужно было бояться такого юного сновидца, да?

— Можешь мне кое-что сказать? — я махнула на серебряные деревья за собой. — Что тут случилось? Эта часть сна не кажется здоровой, и я…

Ребенок закричал.

Так внезапно его рот раскрылся, и высокий вой сотряс мои чувства, испугав меня так сильно, что я чуть не выпрыгнула из защитного круга. Я сжала посох обеими руками, подняла и держала его между собой и ребенком, но золотые глаза смотрели не на меня.

Они смотрели за меня. На серебряный лес.

Я повернулась. Едва я отвела взгляд от ребенка, вопль умолк. Я оглянулась, ребенок пропал, словно свечу задули. Я повернулась к серебряному лесу, искала причину такой реакции маленького сновидца.

Я что-то ощущала. Что-то бурлило, пульсировало. Будто музыка, но не совсем. Ритм в воздухе, дрожь… гнева. И кровожадности. Нет, это было слишком смертным, физическим для этого ощущения.

Это была жажда души.

Я охнула и попыталась отпрянуть в Инопутье. Я сделала шаг, но этого не хватило. Почему? Я ушла не так глубоко в сон, да? Я оглянулась, искала туманную реальность, которую я покинула. Но лес сомкнулся вокруг меня, поглотил меня.

Что-то двигалось в тенях за пострадавшими серебряными деревьями. Что-то голодное…

Семь богов! Я должна была знать. Я знала. О, чем я думала, ослушавшись правил хождения по снам? Когда матушка Улла вернется, когда найдет мою засохшую оболочку на поляне, окруженную сломанными рунами, она фыркнет и скажет:

— Ты получила по заслугам, да, девица?

Земля двигалась под моими ногами. Серебряные деревья дрожали, жидкость капала с них и собиралась сияющими прудами, от которых поднимался пар. Я в отчаянии потянулась сознанием, пыталась найти свое тело. Если я смогу вернуться в укрытие своего разума, тогда я…

Рев прогремел среди деревьев, сбил часть, открывая их корни, словно ладони великанов с множеством пальцев. Я закричала и попыталась отпрянуть, но это только привело меня ближе к тому реву. Я не могла отступить. Не могла убежать.

Я подняла посох ведьмы. Это было лишь видение посоха, лежащего на моих коленях, но в мире сна посох был довольно реален. Я видела, как что-то двигалось в лесу между упавших деревьев — горбатая фигура на длинных конечностях, вдвое выше меня. Я заметила острые шипы, волочащиеся руки, раскрытую пасть, но все было неясным, скрытым серебряными ветками.

Я расправила плечи, уперлась ногами и подняла посох обеими руками. С криком без слов я опустила его с силой, вонзила в землю. Сначала я боялась, что жидкое серебро затмит все, что я пыталась написать. Но — нет. Земля на миг была достаточно твердой, значит… значит…

Я нарисовала одну сильную руну. Гвейир — щит.

Холод порвал воздух вокруг меня. Я ощущала его, но он меня не задел. Он сотрясал руну, двигался вокруг меня, словно пенная волна вокруг носа лодки. Руна мерцала. Я боялась, что руна не выдержит, и я упаду от залпа. Стиснув зубы, я вонзила посох глубже в почву сна, просила руну гвейир выстоять.

А потом голос, низкий, как полночь, мягкий, как урчание кота, шепнул мне на ухо:

— Кто ты?

* * *

Я проснулась.

Лежа на спине под раскидистыми ветвями осиновой рощи, я смотрела на участки голубого неба между зеленым кружевом. Несколько мгновений я могла лишь лежать, пытаясь вспомнить, как дышать.

А потом, охнув, я села. Я все еще сжимала посох, костяшки выпирали, побелели. Мои глаза обманывали меня, говорили, что я видела черный дым, поднимающийся от кончика посоха, но это пропало, когда я поморгала. Я тряхнула головой, скривилась и осторожно ощупала макушку. Я рухнула на спину, и на затылке уже появилась шишка.

Тихо ругаясь, я оглядела круг рун. Он был сломан в трех местах. Словно… огромные когти порвали землю, рассекли символы. Магия не выдержала.

Я должна была умереть. Почему я не была мертва?

Я застонала и потерла щеку рукой. Что я видела в лесу сна? Много разных хищных и паразитирующих монстров жили в разумах и душах. Но я не слышала о чем-то таком. О чем-то таком кошмарном и сильном. И голодном.

— Ты все знаешь, — буркнула я. Я быстро вскочила на ноги, стряхнула землю и листья с юбок. — Ты знаешь, что нельзя