Читать книгу - "Гроза школьной столовки - Яна Мелевич"

- Еще скажи, что я в порыве помутнения разума все сладкое сожрал! – обиделся любитель моркови с огурцами под смешки одноклассников. Да, всем весело, знаю. Это же ежедневный ритуал - Еремин с Грозновой любезностями обмениваются.

Поворачиваюсь всем корпусом, взглядом окидывая широкоплечую фигуру в школьной форме, пожимая плечами.

- Не знаю. Сладкое наркотик, притянуло, ты поддался. И все. Вот уже сам не осознаешь, как двадцатый кексик в рот запихиваешь.

- По себе что ли судишь, гроза школьной столовки? – усмехается гад, копируя мой жест, посланный ему несколько минут назад. А вот теперь навожу прицел учебником, но меня останавливает окрик Семена Аркадьевича, грозно сложившего руки на груди.

- Еремин! Грознова! А ну прекратили свои шуточки! – громоподобный хорошо поставленный голос бывшего военного заставляет нас прекратить попытки убийства друг друга по неосторожности. Замираем, усаживаясь прямо на своих местах, ожидая вынесения приговора. Строгий взгляд карих глаз от одного к другому. Кажется, наша участь предрешена. Расстрел без права на последнее слово.

- Вы оба вчера дежурили по столовой, - начал завуч, заложив руки за спину, вышагивая между рядами, пока наши одноклассники втягивали головы, пытаясь спрятаться от всевидящего ока учителя ОБЖ. Еще бы. Расстроишь Семена Аркадьевича – на уроке будешь не только автомат собирать на скорость, но и полосу препятствий проходить!

- Семен Аркадьевич, - прерывает поход Моисея через море Клавдия Анатольевна, останавливая мужчину.

– Думаю сейчас важнее решить, что делать. Мы не для того вернули дежурства по школе в качестве наказания за провинности, чтобы у нас продукты там пропадали!

И чего опять на меня смотрите? Не ела я ваши капкейки. Последние пять лет на здоровом питании сижу. Для меня сникерс подобен смерти моим 55 килограммам с таким трудом вычлененными из рыхлого тельца.

- У нас действительно нет никаких оснований для обвинения надежды в таком гнусном преступлении, - вздыхает Галина Владимировна. Вот, здраво мыслите, милая дама. Это все Еремин, уверена его проделки. – Но раз подобное произошло в их смену – пусть они проблему и решают!

Чего?

Подождите, подождите.

- Галина Владимировна. Вы предлагаете заставить ребят приготовить капкейки к празднику? – неуверенно переспрашивает директриса, озадаченно косясь на большие настенные часы прямо над доской. Если эта идея имела шансы быть исполненными, а мы умели готовить чертовы кексики, все бы не успели. До праздника всего два часа, сегодня по этому случаю уроки сократили и последние вовсе убрали!

- Нет, что вы, - улыбнулась историк, как-то нехорошо оглядывая нас с Ереминым. Макс прямо по парту сполз, пытаясь свои метр восемьдесят пять слить с окружающей средой.

- Предлагаю эту парочку назначить ответственными за все праздники и мероприятия, что будут проводиться в школе до конца года. Глядишь – научатся разговаривать и придут наконец к мирному соглашению. Уверена, если ребята объединятся, подобных происшествий, как сегодня, боле не случится!

Вот сейчас каждый в классе представил себе наш тандем, а спустя две минуты уже истерично хохотал, создавая невероятный гомон, который не могли угомонить ни директор, ни завуч, ни даже наша классная руководительница. Вы только представьте: я и Еремин. Смертельная битва* не знала столь великих сражений, чем во время нашей шестилетней война. С тех пор, как я его за тот спор макнула лицом в манную кашу, мы живем от звонка до звонка в военном положении. Какое к черту сотрудничество?!

- Галина Владимировна. Вы же не серьезно, - правильно Максимка, давай, очаруй даму. Ты только это умеешь, но мне сейчас нужны твои навыки начинающего пикапера.

– Подумайте о том, что творите. Оставляете с людоедом в человеческом обличии! Грознова сожрет меня от голода и не подавится!

Сейчас обидно было. Будь ты куском говядины, а я самой голодной в мире девушкой – не съела бы. Противно.

Выпячиваю губы бантиком, причмокнув громко, пока Галина Анатольевна в очередной раз пытается утихомирить шумный класс, отчаянно горланящий. Олег поддакивал дружку, тыча в меня пальцем, девчонки заступались за любимого «Максика», а вот парни наоборот. Такая теплая поддержка со стороны тех, кто не влюблен по самые уши в этого недалекого любителя брокколи – душа радуется.

- Клавдия Анатольевна, остановите это!

- Семен Аркадьевич, школа не выдержит!

- Галина Владимировна, мы все умрем!

Насчет последнего сомневаюсь. Умрет только Еремин. Медленно и мучительно.

- Тишина, - громко стукнула по столу Галины Владимировны директор, недовольно притопнув ногой. Грудь судорожно вздымалась под алой блузкой, а сама женщина стала похожа на недовольного бульдога, яростно рычащего на любого, кто попытается ей возражать.

- Клавдия Анатольевна, - подаю голос. Стоит всем замолчать. – Вы же понимаете, что подобный эксперимент не имеет смысла? Он только усугубит конфликт между мной и Ереминым.

Ай, какая молодец я. Такие речи задвинула, завидую сама себе. Рукой разглаживаю складочки на светлой блузке, бросая надменный взгляд в сторону Макса. Мол видишь, как надо с людьми разговаривать, травоядное. В ответ взор серый прищурил, шепнув что-то своего попугайчику Олежке, язвительно ухмыляясь.

- Ты права, Наденька, - вздохнула Клавдия Анатольевна. – Однако произошедшее нельзя оставить без внимания.

- Да посмотрите камеры, они же у нас в школе не для красоты стоят! Мигом найдется преступник, – не выдерживаю, возмущаясь громко, на что следует лаконичное уже от завуча.

- В столовой нет камер. Бюджета не хватило.

Вот черт, что за невезение такое. Однако не могу сдаться без боя, позволив заковать себя в цепи бессмысленного партнерства с человеком, чей мозг на 80% состоит из сена. Да только рта открыть не успеваю, Еремин, как истинный подхалим, тяжело вздыхает, выдавая самую глупую в мире вещь, которую только мог произнести:

- Если вы настаиваете, уважаемые педагоги, то мы с Наденькой, - делая акцент на моем имени мерзко улыбается, стреляя глазками в сторону Олега. – Согласны. Думаю, это послужит нам хорошим уроком, главное даст возможность узнать друг друга получше.

Ставлю свою заначку из мармеладных мишек в тумбочке своей комнаты – Еремин что-то задумал. Рожков гогочет, скрываясь за тетрадкой, а вот Катя бросает в мою сторону обеспокоенные взгляды, что-то высказывая Максу. Хочу спасти себя, но вновь Еремин опережает:

- Начнем с ярмарки. Кажется, парень, что должен был играть тыкву и читать стишки про осень сломал ногу? – разглядывает свои ногти, а моё сердце быстро бьется. Я знаю, куда ты клонишь, гад. И точно, спустя секунду он добавляет:

- Надя такой чудесный рассказчик. Я в прошлом году плакал горючими слезами от восторга, когда она нам о тяжелой судьбе Раскольникова поведала, который бабушку топором прикончил. Прям жалко бедолагу стало, вот у парня судьба трагичная, - притворно вздохнул, очи опустив в тетрадку, а сам улыбается словно на камеру в рекламе зубной пасты.