Читать книгу - "Пленница - Бренда Джойс"

— Да, — отвечал Ксавье, и в его глазах зажегся мрачный огонь. — Я сделаю это. Я отправляюсь в море. Я сегодня же займусь подготовкой «Жемчужины».

Уильям охнул.

На этот раз Ксавье был не в силах смотреть старику в глаза. Он хотел заверить отца, что все будет в порядке, но внезапно почувствовал, что слова не идут с языка. Ибо внезапно вместе с нетерпением и предвкушением скорого отплытия пришло необъяснимое предчувствие смерти.

Ксавье показалось, что волосы его встали дыбом. Он впервые в жизни испытывал это чувство — сродни некоему пророческому прозрению.

Он понял, что оказался на пороге самого важного события в своей жизни. Прежде он всегда считал море своим верным другом. А теперь Ксавье казалось, что море предаст его.

Ксавье замер перед дверью одной из комнат на втором этаже, глядя на бронзовую ручку и борясь с острым желанием повернуть обратно. Однако деваться было некуда.

Он постучал, подождал немного, вздохнул и открыл дверь. Ксавье замешкался на пороге. Внутри отделанной в белые и розовые цвета спальни царил полумрак, шторы были плотно задвинуты.

В нем вспыхнуло отчаяние. Неужели так будет всегда?! Бесшумно ступая по цветастому абиссинскому ковру, Ксавье подошел к окну и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет хлынул в комнату. Он открыл окно. Повеяло теплым весенним ветерком, полным запаха свежескошенной травы и цветов. Звонко разливал свои трели зяблик, ему вторила сердитая голубая сойка. Обернувшись, Ксавье посмотрел на маленькую фигурку, съежившуюся на широкой кровати под плотным бархатным одеялом. Вот поднялась бледная рука, прикрыла, глаза:

— Беттина?..

— Нет, — мрачно и — что гораздо хуже — раздраженно ответил капитан, — это я.

Она села. Изможденный ангел с платиновыми локонами и огромными синими глазами. От внимания Ксавье не укрылось, что на ней все еще надеты ночная сорочка и халат. Она заморгала, привыкая к свету. Чудесное личико в форме сердечка своей красотой способно было лишить разума любого мужчину — включая и его самого, хотя он знал ее с самого рождения.

— Ты больна? — спросил он.

— Моя мигрень… — простонала она — и оба знали, что это неправда.

Он чувствовал себя так, словно вот-вот заплачет. Однако глаза оставались сухими. Все слезы он успел выплакать год назад, на похоронах.

— Сара, почему бы тебе не встать, не одеться и не спуститься вниз хотя бы к чаю? Повар приготовил твой любимый лимонный торт. И сегодня у нас дядя Маркхэм. Он будет рад увидеться с тобой.

Огромные глаза остановились на его лице. В который раз его поразили сквозившие в них пустота и безразличие.

— Я так устала, — прошептала она.

Ксавье заставил себя подойти и сесть на край кровати. При этом он старательно избегал прикасаться к ней.

— Но тебе необходимо встать. Я знаю, что ты уже вставала с постели, раз успела надеть халат, и это хорошо. Посмотри, какой чудесный день. — Он натянуто улыбнулся.

— Мне все равно.

— Я бы повел тебя погулять. Мы бы отправились к заливу. — Он предлагал это искренне, хотя оставалась еще масса дел — надо было готовить «Жемчужину» к отплытию. Впрочем, это повторялось не раз. Бесплодные попытки выманить ее из постели и заняться чем-нибудь еще.

— Мне сейчас не хочется гулять. Спасибо, ты очень добрый. — Она быстро взглянула на него.

Ксавье сдался. Возможно, слишком быстро. Однако он тоже устал от этого, и к тому же у него важное поручение. Поручение государственной важности, вопрос жизни и смерти.

— Нам надо поговорить, Сара.

— Да к тому же мне совсем не нравится дядя Маркхэм, — продолжала она так, словно и не слышала его слов. — Я его боюсь.

— Глупости, — чересчур резко возразил он. — Он наш родственник, и нечего его бояться.

— Он не любит меня. И по-моему, тебя тоже.

— Ты вечно воображаешь невесть что. — С деланной небрежностью он похлопал по колену, укрытому толстым одеялом. — Нам надо поговорить.

— Что-то случилось? — обратила она на капитана равнодушный взгляд.

— Я ухожу в море, — произнес он.

Она дернулась под одеялом. Выпрямилась, страдальчески скривила лицо. В глазах засветилась мысль.

— Ты покинешь меня? — вскричала она.

— Да.

— Нет! Это неправда! Ты не можешь так поступить!

Он никогда не был резким или несдержанным человеком. Особенно если общался с женщиной. А Сара вообще казалась ему скорее ребенком, чем взрослой женщиной, — хотя, Господь свидетель, он искренне старался увидеть в ней нечто большее, чем капризную маленькую девочку. Осторожно, едва касаясь, Ксавье погладил роскошные локоны.

— Я должен это сделать. У меня нет выбора.

Она заплакала, по нежным щечкам покатились огромные слезы.

— И ты покинешь меня. Что я буду делать? Кто станет обо мне заботиться? Я ужасно боюсь остаться одна. Пожалуйста, не езди! — Она сквозь слезы смотрела на него. Светившаяся в ее глазах тоска ошеломляла.

— С тобой ничего не случится, — грубовато заверил Ксавье. — Дома остается отец. Он позаботится о тебе, да и Беттина тоже. Сара, ты ведь отлично знаешь, что Беттина волосу не позволит упасть с твоей головки. И я обещаю, что доктор Каррадей будет навещать тебя каждый день.

Он выжал из себя еще одну улыбку.

— Так скажи ему, чтобы выдавал мне лауданум[5]по первому требованию, — заявила она с неожиданным напором. — Прикажи ему, Ксавье, прикажи ему непременно!

— Сара, по поводу лауданума он будет решать вместе с отцом, — нахмурившись, ответил Ксавье. — И если они сочтут, что тебе действительно это необходимо, — ты его получишь.

— Нет! — Она капризно хлопнула по кровати. — Ты ведь обещал, что никогда не покинешь меня, а вот теперь уезжаешь — значит, ты лжешь, Ксавье!

Он не знал, что сказать. Почему-то она вбила себе в голову, что он всегда должен быть рядом. Возможно, он даже и говорил нечто подобное — но наверняка имел в виду только то, что всегда будет заботиться о ней, и уж никак не клялся сидеть прикованным к ее юбке.

— Я уезжаю, Сара, потому что так велит мне долг. Но ты ни в чем не будешь нуждаться. Обещаю. — Он встал.

Она подняла руку, чтобы задержать его, увидела непреклонность в его взгляде и с рыданиями откинулась на подушку и кивнула в знак согласия.

— Постарайся спуститься к чаю, — промолвил Ксавье. Сара была очень маленькой, и он нависал над нею, как великан, особенно сейчас, когда она полулежала на кровати. Великан и карлик.

Она не ответила.

— Я жду тебя внизу через полчаса, — мягко добавил он. Хотя оба знали, что это не просьба, а приказ. Она снова взглянула на него, но уже не отчаянно, а жалобно.