Читать книгу - "Танцуя на радуге - Барбара Картленд"

— Да, я хорошо знаю Лондон, — ответил маркиз. — И конечно, восхищаюсь его женщинами, которых готов признать самыми красивыми в мире.

Он помолчал, прежде чем сказать:

— Странно, что я не встретился с вами ни на одном балу там.

— Я… я веду уединенную жизнь… вдеревне, — объяснила Лоретта.

— Вы скучаете там?

— Нет. Я люблю сельскую жизнь. Мне было бы тяжело постоянно жить в городе, даже таком прекрасном, как Париж. Я езжу верхом, и разнообразных занятий так много, что для скуки днем не остается ни единой минуты!

— А ночью?

Лоретта изумленно взглянула на него, а когда поняла намек, почувствовала, что ее щеки заливает яркий румянец.

Она посмотрела в окно на реку.

— Я вас шокировал? — спросил маркиз.

— Я… не… шокирована, — сумела выговорить Лоретта. — Просто мне кажется вульгарным говорить о… о чем-то столь личном.

Ей казалось, что она дала сокрушительный отпор, но маркиз только засмеялся.

— Моя дорогая, — сказал он, — все в вас настолько обворожительно, настолько непохоже на то, к чему я привык, что вы пленили меня, и для выражения этого нет слов.

Лоретта выпрямилась, надеясь, что ей удалось изобразить тетушку Эдит, как она обещала Ингрид.

— Мне кажется, месье, нам лучше говорить о Париже!

— А я, — возразил маркиз, — предпочту говорить о вас.

— Мне было бы интереснее, если бы темой вы выбрали себя.

— Почему бы и нет? — сказал он. — Что вы хотели бы узнать?

После некоторых колебаний Лоретта спросила:

— Я полагаю, этот вечер не был у вас свободен? Трудно поверить, что вы, когда приглашали меня, уже не обещали встретиться с кем-то.

Она помолчала, а затем решилась ошеломить его:

— С кем-то, кто сейчас страдает, потому что вы захотели провести вечер по-другому.

— Вернее было бы сказать, в другом месте, — ответил маркиз. — Конечно, я не собирался коротать вечер дома за газетами. Но нет ничего важнее, чем быть с вами, Лора!

— Звучит правдоподобно, — заметила Лоретта. — И подтверждает вашу репутацию.

— В чем?

— В том, что вы жестоки и бессердечны с теми, кто перестал вас интересовать!

Губы маркиза насмешливо изогнулись — неотразимо, как показалось Лоретте, потом он сказал:

— Вновь вы заглядываете в прошлое, хотя я просил вас думать только о настоящем и будущем.

— Завтра прошлым буду я, — ответила Лоретта. — Но я не намерена проливать из-за этого слезы.

— Мы фехтуем словами, — возразил маркиз. — Вы всегда будете моим настоящим и моим будущим. Наше прошлое — не вчерашний день и не позавчерашний, оно в тысячах и тысячах лет тому назад, когда, как вы сказали за завтраком, мы встретились в Афинах или на Олимпе.

— Я не говорила, что встречала вас в прошлом!

— Но вы это подумали, — сказал маркиз. — Как и я. И спорить об этом бессмысленно. Так было! И с тех пор я искал вас.

Произнес он это с такой спокойной силой, с прежней искренностью в голосе, что Лоретта не нашла ответа и только быстро напомнила:

— Вы нарушаете свое обещание.

— Какое обещание?

— Показать мне Париж.

— И я его выполню. Но спешить некуда. У нас впереди весь этот вечер и вся наша жизнь, и потому нам легко говорить друг о друге.

— Мне это вовсе не легко! — возразила Лоретта. — И я не понимаю, о чем вы говорите!

— Неправда! — возразил маркиз. — Вы вполне меня понимаете, как и я — вас. Мы не нуждаемся в словах. Нам достаточно сидеть здесь, чувствуя, как нас соединяет невидимая сила, которой ни вы, ни я противиться не можем.

Лоретта с трудом вздохнула.

Он не сделал ни одного движения, но ей казалось, что он обнял ее и привлекает к себе все ближе.

И она как будто сливалась с ним, утрачивала часть себя, становилась его частью.

Они молчали, но она подняла глаза, и он увидел в них мольбу.

— Я не стану вас пугать, — сказал он нежно. — Ни в коем случае.

Он улыбнулся ей и продолжал:

— Если это вас успокоит, я скажу вам то, что вы хотели бы услышать, но, право же, это не имеет ни малейшего значения теперь, когда мы вместе.

И он начал рассказывать о Париже с удивительным обаянием.

И не только о Париже барона Османа[19], но и о замечательных людях, которых знал и с которыми хотел бы познакомить Лоретту.

Он рассказал ей о старой княгине Меттерних, которая, проведя молодость в наслаждениях и светских развлечениях, обратилась к искусствам и стала горячей поклонницей Вагнера.

Она была племянницей Наполеона I и держала открытый дом для золотой молодежи, художников и писателей.

— Именно такой салон, — сказал он, — какой мечтает создать ваша подруга Ингрид. Я думаю, в будущем он станет одной из достопримечательностей Парижа.

— Вы правда так считаете? — спросила Лоретта. — Мне очень хочется, чтобы Ингрид была счастлива.

Объяснений не требовалось, и маркиз сказал:

— Возможно, старые аристократические семьи, живущие в прошлом, не будут ее принимать, но она поможет Хью Голстону быть счастливым, приобщив его к миру, который уже затмевает былой высший свет — к новой аристократии духа и таланта, перед которой не устоит ни один человек.

— Я так рада это слышать! — воскликнула Лоретта. — Именно подобного счастья я желаю им обоим!

— И оно у них будет, — ответил маркиз. — Они его заслужили, так как у них достало мужества доказать, что их любовь друг к другу важнее всего остального в мире.

— Вы правда верите в это?

— Да, верю. И хочу такой любви. Как и вы ее хотите. И раз мы ее обрели, то должны показать себя не менее мужественными, чем Ингрид и Хью.

Он произнес эти слова почти торжественно, и, хотя Лоретта знала, что ей следовало бы прервать его, все ее существо отзывалось на них.

Она почувствовала облегчение, когда к их столику подошел официант с подносом, уставленным блюдами.

Обед оказался восхитительным, а когда они вышли из ресторана, Лоретта увидела, что кучер маркиза опустил верх экипажа.

— Теперь я смогу полюбоваться огнями Парижа! — воскликнула она с восторгом.

Они поехали по набережной Сены.

Лоретта глядела на освещенные баржи, на украшенные флажками и лентами прогулочные пароходики, явно возвращавшиеся в город с любителями пикников.