Читать книгу - "Читающая по цветам - Элизабет Лупас"

– Это частная заупокойная служба. – Эти слова произнес граф Хантли, предводитель клана Гордонов и самый могущественный из лордов-католиков, коренастый и непомерно разжиревший, с сединой в рыжеватой буйной гриве и бороде. Горцы прозвали его Петухом Севера, и действительно, лицо у него было красное, как петушиный гребень. Дженет слышала в городе, что он разочарован тем, что молодой королеве недостает католического рвения, а также тем, что она назначила своим главным советником лорда Джеймса Стюарта, своего единокровного брата-протестанта. Слово «восстание» еще не было произнесено вслух, во всяком случае, пока, но Хантли был внуком короля Иакова IV от его внебрачной дочери Маргарет Стюарт, и если бы за ним пошли воинственные горцы, жители Северного нагорья, он мог бы даже претендовать на саму шотландскую корону.

– Хватит с нас и того, что королева поклоняется идолам в своих частных покоях! – возгласил Нокс. У него был звучный голос прирожденного оратора, разносящийся по всему главному нефу храма. – Этот дом Божий был очищен от идолопоклонства и ныне используется для правильных служб. И мы никому, даже личному штату королевы не позволим осквернить его вновь!

– Королева повелела, – сказал Хантли, – чтобы никто под страхом смерти не мешал ее придворным отправлять обряды истинной веры.

О, благословенный святой Ниниан! Тетушка Мар была права – Хантли пользовался удобным случаем, чтобы бросить вызов Ноксу в вопросах веры. Горе и негодование возобладали во мне над благоразумием, и я, выйдя из бокового придела храма, встала прямо между двух спорящих мужчин.

– Там, в гробу, лежит мой злодейски убитый муж, – сказала я. Я могла говорить решительно и четко, потому что мои чувства были надежно заперты в своих твердых, как камень, стенах. – Неужели вы хотите опозорить его память, дав волю кулакам прямо над его мертвым телом?

Они так изумились моим словам, что на какое-то мгновение замолчали. Я прошла мимо них и преклонила колена перед катафалком. Дженет опустилась на колени рядом со мной.

Стоит ли говорить, что они принялись орать друг на друга, едва только я отошла. Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, что творится у меня за спиной, но судя по шуму, в церкви все-таки завязались потасовки. Заупокойную мессу так и не отслужили. Я так и не увидела бедного священника королевы, но потом мне сказали, что он бежал, спасая свою жизнь. Я сосредоточила все помыслы на своем муже, как выпуклое стекло фокусирует в одной точке солнечные лучи.

«Александр, – подумала я, – не знаю, как и зачем ты выдал тайну серебряного ларца, но даже если и так, ты все равно не заслуживал смерти. Я разыщу того, кто убил тебя, и увижу, как его за это повесят. Ты можешь спать спокойно, любовь моя, я отомщу, я тебе обещаю».

Тяжелая длань по-хозяйски опустилась на мое плечо.

– Встань, – сказал граф Хантли. У него был низкий, хриплый голос, нисколько не похожий на пронзительное кукареканье петуха. – Они уже ушли. Ты храбрая девочка, твой муж мог бы гордиться тобой!

Я встала. От долгого стояния на каменном полу у меня болели колени, и если б не Дженет, я бы пошатнулась. Повернувшись лицом к главному нефу, я увидела, что хотя Нокс и его горожане ушли, в храме все еще оставалось немало народу. Во-первых, конечно, Хантли с полудюжиной крепких мужчин-Гордонов. А также Роутс в окружении членов клана Лесли. И лорд Джеймс Стюарт, единокровный брат королевы. Интересно, не его ли присутствие остановило начавшиеся драки? За его спиной стоял Никола де Клерак. Можно было подумать, что он старается держаться в тени, если бы его слишком высокий рост, золотисто-рыжие волосы и вызывающе роскошный наряд не делали это совершенно невозможным.

– Я пойду, – промолвила я.

– Я увезу тебя домой, в Эбердиншир^[36], – тут же сказал граф Хантли. Судя по его тону, он был чрезвычайно доволен собой. – Тебя и твою дочь, Мэри Гордон. Ты же знаешь, я был опекуном твоего мужа, и он владел Глентлити как мой вассал. Ты сможешь отдохнуть в моем замке Стрэтбоджи, покуда не будет заключен новый… э-э, новый уговор… касательно тебя и твоих поместий.

– Она Лесли из Грэнмьюара. – Это заговорил граф Роутс, полная противоположность Хантли во всем – моложе, стройнее, с близко посаженными глазами и светло-русыми волосами, коротко и аккуратно подстриженными вокруг ушей. В отличие от всех остальных он был чисто выбрит, если не считать узкой полоски усов. К своему ужасу, среди стоящей за спиной лорда Роутса свиты я увидела Рэннока Хэмилтона из Кинмилла с его вечно угрюмым взглядом. – Хоть она и родила от Гордона, я заберу ее с собой, в замок Лесли, и если понадобится новый уговор о ее делах и наследстве ее дочери, то этим буду заниматься я

«Но будь осторожна и помни – если ты хочешь вернуться домой, в Грэнмьюар, то чем меньше ты будешь попадаться на глаза Хантли, тем лучше».

Мудрая тетушка Мар.

– Я никуда не поеду, – сказала я. Мое холодное бесстрастие удивило и даже немного испугало меня. – И своего согласия на заключение какого-то нового уговора не дам.

Уговор, конечно же, означал заключение нового брака. Да как они посмели толковать о новом браке для меня прямо у гроба моего Александра? Возмущение заставило меня надменно выпрямиться и дало мне силу, чтобы решительно противопоставить свои желания желаниям могущественных вельмож.

– Я хочу остаться здесь, при дворе, – продолжила я. – Я задержусь в Холируде и буду просить у королевы постоянного места среди ее дам.

– Ты здесь не останешься! – сказал Хантли.

– Вы сделаете то, что вам велят, – одновременно с ним сказал Роутс.

– Вы сцепились из-за нее, как два пса из-за кости, – промолвил лорд Джеймс Стюарт. – Не подобает вести себя так в Божьем доме.

Его тон, твердый и властный, заставил их обоих замолчать. Я помнила, что когда-то, глядя на него, увидела, что его цветы – это львиный зев и нарцисс, знаменующие коварство и своекорыстие. За тот год, что я провела вдали от двора, в Грэнмьюаре, он изменился. Все это время он, Стюарт по крови и светский глава лордов Протестантской Конгрегации, был фактически некоронованным королем Шотландии. Я по-прежнему чувствовала в нем львиный зев и нарцисс, но теперь к ним добавилась еще и лапчатка – знак мирской власти.

– Милорды, позволите ли вы мне внести предложение? – Это был Никола де Клерак. Он произнес эти слова вежливым и даже робким тоном, которым испокон веков пользовались все дипломаты. Интересно, почему он всегда тут как тут, чтобы вмешаться в мои дела? – Королева приняла живое участие в мадам Гордон и ее ребенке. Хотя она, разумеется, не могла нынче явиться сюда, я уверен, что у нее будет что сказать относительно будущего мадам Гордон. Разумнее всего было бы ничего не предпринимать до того, как она объявит свое решение.

Мне не очень-то хотелось становиться рабой королевы Марии, ничуть не больше, чем рабой Роутса или Хантли, но это показалось мне наилучшим способом, чтобы остаться в Эдинбурге и добиться места при дворе. Я сказала: