Читать книгу - "Дневник первой любви - Светлана Лубенец"

– Да… но она же… – начала Рита.

– Представь, что Катька все слышала! – перебила ее Зоя. – Это она была тринадцатым номером. Пробралась к нам и все услышала, а потом раз – и нет твоих кудрей!

– Нет… Катя не могла… – пробормотала Рита, за что я ей была очень благодарна, но Зоя не успокаивалась:

– Я же говорю, что у меня есть доказательства!

Она порылась в своей постели и, похоже, из-под матраса вытащила на свет мою темно-красную тетрадь с надписью «Геометрия. 9-й „В“ и именем с первой буквой фамилии, которые я хоть и зачертила черной пастой, но которые все равно очень легко можно было прочесть.

– Отдай! – выкрикнула я таким сорвавшимся голосом, что Рита сразу поверила в мою виновность. Она выхватила дневник у Зои и спрятала тетрадь у себя за спиной.

В общем, мне теперь очень стыдно об этом писать, но мы с ней натуральным образом подрались. Да так, что обе мы оказались с расцарапанными лицами, а я еще и с разбитой губой. Но я не победила – Рита умчалась из номера с моим дневником. Конечно же, читать. Что же еще с ним можно делать?

На обед я не пошла. Лучше умереть голодной смертью, чем показаться теперь на люди. Само собой, что примчалась Юлия.

– Катя! – строго сказала мне она. – Девочки говорят, что это ты виновата в… в общем, сама знаешь, в чем… Они приводят тому много доказательств… Я не знаю, что и думать. Ты можешь что-нибудь сказать в свою защиту?

– Не могу, – ответила я.

– Так это ты? – ужасным голосом вскричала Юлия.

Чтобы не надо было ей ничего объяснять и чтобы она поскорее ушла, я ответила:

– Да, это сделала я, и отстаньте от меня! Все! И вы в том числе! Я все равно больше не скажу ни слова, хоть вы меня пытайте каленым железом!

– Я, конечно, пока уйду, чтобы ты успокоилась, но это не значит, что разговор окончен. Мы к нему еще вернемся! – заявила воспитательница и, полная достоинства, покинула комнату.

Я лежала на своей постели лицом к стене и думала о том, что Юлия Ритку утешала и жалела и даже на свои деньги постригла в парикмахерской санатория «Прибой», а в мою виновность поверила моментально и меня жалеть не собирается. Она собирается меня пригвоздить к позорному столбу. А я и так уже пригвождена. Потеря Риткой волос – сущая ерунда по сравнению с потерей дневника. Волосы отрастут, а мою душу выставят на всеобщее обозрение и растерзают. Девчонки, конечно же, не утерпят: дадут читать дневник всем. Потом тетрадь дойдет и до Игоря. Он меня возненавидит. Еще бы! Его имя по моей милости будет трепать весь лагерь. Он сразу вспомнит, как его предостерегала от меня мамаша. Она наверняка хотела в этом лагере спрятать своего сыночка от меня. Не получилось. Не рассчитала. Не предусмотрела. А все потому, что мать Игоря работает на одном заводе с моими родителями, вот они и купили путевки в один лагерь. В тот, в который путевки были.

Смешно. Мои родители тоже хотели меня проветрить и промыть дождями. Вместо этого я окончательно погрязла в том, что они считают непристойным и позорным. Им, конечно же, обязательно сообщат о том, до чего дошла их дочь. В красках распишут, как я по ночам стригу волосы красивым девочкам из чувства черной зависти. А потом передадут им в руки мой дневник, как тогда мамаша Игоря письма. Отец опять предложит его порвать. И они с мамой будут с наслаждением уничтожать страницы моей тетради. Может, еще и Игореву мамашу позовут для компании и чтобы сделать ей приятное.

Перед родителями я тоже ни за что не стану оправдываться. Пусть они лучше откажутся от непутевой дочери и сдадут меня в какой-нибудь интернат.

Сегодня тоже не стану дописывать. Не хочу. Все внутри дрожит.