Читать книгу - "Колодец с живой водой - Чарльз Мартин"

– Все, завязываю. – Он широко развел руки, словно хотел заключить дочь и жену в объятия. – Пора остановиться. Это слишком опасно.

Я кивнул. Многие люди в сходных обстоятельствах были склонны принимать скороспелые, необдуманные решения, продиктованные страхом, беспокойством о ближних, муками совести. Конечно, Колин и я зарабатывали очень неплохие деньги, но я не сомневался, что, будь дело только в них, мой друг смог бы бросить этот рискованный бизнес. Проблема, однако, заключалась в том, что Колина интересовали вовсе не деньги, благо за годы он сумел сколотить неплохой капитал, да и легальный бизнес приносил ему очень неплохой доход. На самом деле его привлекали светский блеск и гламур, а точнее, люди, с которыми он общался благодаря своему особому социальному статусу. Подобное поведение было вполне объяснимо, особенно если знать, что Колин с раннего детства работал в бакалейной лавке отца – вылавливал для старух-покупательниц и их котов селедку из пятидесятипятигаллонной бочки, стоявшей у самого входа. С тех пор прошло много лет, но Колин по-прежнему казался самому себе насквозь провонявшим селедочным маринадом, полунищим пареньком в клеенчатом фартуке. Неудивительно, что его стремление обустроить детям «нормальную» жизнь и доказать жене, что он способен на большее, чем подметать полы и раскладывать товар на полках, с годами не становилось слабее. Колин много раз признавался, что ему до сих пор мерещится запах уксуса и чеснока, избавиться от которого он пытался с помощью настоя ванили. При этом он демонстративно подносил руки к лицу и втягивал носом воздух, и, хотя от его пальцев уже давно ничем не пахло, Колин театрально вздыхал.

Сунув руку в карман, я протянул ему свой мобильный телефон. Это была ниточка, которая накрепко соединяла нас в любых обстоятельствах. В нашем бизнесе ведь как? Нет связи, значит, никакого бизнеса тоже нет.

Мария снова задергалась на койке. В голубоватом свете дежурной лампы она была еще больше похожа на мумию.

– Я позвоню, когда буду на борту, – пообещал я.

Потом я поцеловал Маргерит в висок, и она, чуть приоткрыв глаза, ненадолго прижалась щекой к моей щеке, безмолвно признавая, что постигшие нас неприятности мы устроили себе сами. Еще несколько секунд я стоял над кроватью Марии, гадая, сколько пройдет времени, прежде чем мы снова увидимся. На прощание я взял ее маленькую руку в свою и несильно пожал. К ее указательному пальцу был примотан пластырем кислородный датчик. Светодиод на нем горел красным, и я невольно вспомнил, как мы вместе смотрели «Инопланетянина»^[21] и как Мария сидела у меня на коленях и в самых страшных моментах роняла на пол попкорн. Наклонившись, я поцеловал бинты у нее на лбу и попытался что-то сказать, но мое сердце стиснуло с такой силой, что я не сумел издать ни звука. Что бы там ни говорил Колин, я чувствовал себя виноватым. В конце концов, ведь это я сделал закладку, я привез наркотики. Если бы я этого не сделал, мы были бы сейчас вместе, и Мария была бы здорова… Нет, не я спустил с поводка собаку, которая ее покусала, но это я обслуживал и питал мир зла, в который она вступила, не подозревая об опасности.

Внезапно меня пронзила мысль о двойственности жизни, которую я вел. О том, что я ухитрялся делить себя между двумя мирами. Что одной ногой я стоял по одну сторону границы, а другой – по другую, да и самой границы для меня как будто не существовало. Безразличие стало моей повседневной философией, и я почти не замечал, что творит моя левая рука. До сегодняшней страшной ночи… И только при виде окровавленных бинтов на лице двенадцатилетней девочки я понял, что мой темный мир решительно вторгся в нормальную жизнь и что я обязан что-то с этим сделать.

Я еще раз поцеловал Марию, вытер глаза и быстро вышел в коридор.

Уже когда я на борту «Бертрама» покидал Майами, мне почудился запах засохшей крови, но я никак не мог определить его источник. Я обнюхал каждый уголок рубки, пока не догадался, что кровью пахнет от моих часов. И действительно, под ремешком, на задней крышке, я обнаружил пятно засохшей крови. Пришлось промыть их с порошком в морской воде. Пятно я смыл, но запах остался.

Похоже, теперь мне до конца жизни суждено пользоваться ванильной настойкой.