Читать книгу - "Цыганская кровь - Лора Морган"

— Девон тебе рассказал об этом?

— Да.

Он тихонько присвистнул, а потом удивленно произнес:

— Это с ним впервые.

Под его пристальным взглядом Тори ощутила некоторую неловкость и попыталась замаскировать ее шуткой:

— Твои слова звучат так, будто я — последняя в длинной очереди его женщин.

— Да нет же, совсем нет, Девон не такой. Он быстро обзаводится друзьями, но работа занимает в его жизни большое место. А потом появилась… — Он внезапно остановился.

— Лайза, — спокойно подсказала ему Тори.

— Да, и это тоже, — пробормотал Филипп, очевидно, не ожидавший, что Девон рассказал ей и о Лайзе. — Да… Она была ему не пара. Девон понял это очень быстро — мой брат вовсе не идиот. Но это не прошло бесследно, сделало его осторожным. Он чертовски устал, отстаивая право на собственный образ жизни. — Филипп вздохнул и продолжил: — Лайзе его работа казалась неинтересной, и она не скрывала своего мнения, очень ревниво относясь к тому, что он полностью отдавал себя делу, которое, как считала Лайза, отнимало его у нее. Она была не из тех женщин, кто готов, упаковав спальный мешок, пойти за мужем хоть в пещеру, хоть на край света. В остальном, насколько мне известно, их отношения были нормальными. Лишь работа Девона стала камнем преткновения. — Филипп пожал плечами. — Что касается отца, то здесь все было сложнее, потому что и Девон, и отец знали, что брат был прирожденным спортсменом.

Тори напряженно вслушивалась в его слова, чувствуя, что в устах Филиппа картина получается несколько иной. Девон никогда не говорил о том, что он прирожденный спортсмен.

Филипп задумчиво продолжал:

— Он мог бы заниматься любым видом спорта, Но его сердце не лежало к этому делу. Ему не хотелось быть самым быстрым бегуном или самым искусным игроком в футбол или бейсбол. Для Девона спорт был источником физических упражнений и забавой, тогда как отец считал это серьезным делом. Девон даже отказался от тренировок каратэ, занявшись главным образом его теорией. Именно после того, как Девон завоевал черный пояс, у них и произошел разрыв — потому что отец настаивал, чтобы брат принял участие в соревнованиях.

— Разве ваш отец не понимал, что Девон — блестяще и разносторонне одаренный человек? — спросила Тори, не в силах понять, как кто-то, а тем более родители, может не считаться с живым интеллектом, светившимся в зеленых глазах Девона.

— Это просто не принималось во внимание, — объяснил Фил. — Для отца всегда была превыше всего готовность к борьбе, дух соревнования.

Тори беспокойно заерзала в кресле. Она не хотела этого слышать, это причиняло ей боль. Боль за Девона. Ведь детские переживания — самые глубокие и длительные, и она страдала из-за того маленького мальчика, который не соответствовал требованиям своего отца. Но также Тори не хотела задуматься о том, почему все это она принимает так близко к сердцу.

— Но теперь они ладят?

— Да, вполне, — удовлетворенно сказал Филипп, и Тори с некоторым испугом обнаружила, как схожи даже интонации братьев. — Мы же теперь взрослые люди. Правда, нам не очень часто удается видеться, так как мы живем далеко друг от друга.

Она поглядела в окно.

— Тори, — обратился к ней Филипп.

— Что, Филипп? — Она обернулась, выжидающе глядя на него.

Он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьезными.

— Я знаю, что, возможно, спрашивать об этом бестактно и банально, но…

— Ты хочешь, наверное, спросить, какие у меня виды на твоего брата?

— Да, что-то вроде этого.

Тори заговорила, медленно подбирая слова.

— Прежде всего, Филипп, я хочу Девону добра. Я не хочу, чтобы ему приходилось беспокоиться о том, что я имею что-то против его профессии. Я считаю, что у него замечательная работа. Что же до остального, я просто не знаю, что и сказать. Ведь я тоже боюсь ошибиться.

Филипп совсем не удивился:

— Я так и думал. Это видно по твоим настороженным глазам.

Тори решила придать беседе более непринужденный характер.

— Боюсь, что это твое наблюдение мне не очень нравится, — быстро ответила она.

Филипп решил ей подыграть.

— Носи темные очки, — с серьезным видом посоветовал он.

— Сдается мне, что и это не спасет от проницательности Йорков, — резко, словно поставив точку, ответила Тори.

Филипп рассмеялся, и в дальнейшем разговоре они уже не касались серьезных тем.

Вскоре Филипп прошел к Девону, в нос самолета, а его жена вернулась на свое место рядом с Тори.

Анжела была симпатичной брюнеткой с живыми карими глазами и легким, жизнерадостным характером. Невысокого, как и Тори, роста, Анжела в отличие от нее быстро двигалась и быстро говорила. Усаживаясь в соседнее кресло, она тяжело вздохнула.

— Скоро мы должны быть в Майами, если только Фил нас не погубит.

Тори удивленно спросила:

— Разве самолет ведет Фил? У него есть права вождения?

— В том-то и дело, что нет. Он незнаком даже с азами самолетовождения, — беспечно ответила Анжела. — Девон сейчас как раз обучает его этому. Будем надеяться, что они станут соблюдать предельную осторожность.

Вдруг Тори осенило:

— А ведь, наверное, мы пролетаем где-то вблизи от Бермудского треугольника?

Взгляды женщин на мгновение встретились. Анжела первой пришла в себя и, нервно смеясь, повторила:

— Надеюсь, они будут предельно осторожны. А почему ты именно сейчас сказала об этом?

— Просто потому, что это только что пришло мне в голову.

Анжела посмотрела на нее испуганными глазами.

— Думаю, что никто не верит в этот дьявольский треугольник. Интересно, а мы — верим?

— И мы не верим.

— Ох, ну ладно, давай не будем волноваться. — Анжела заставила себя улыбнуться. — Расскажи о себе. Ты еще не заарканила Девона?

Тори готова была услышать что-либо подобное, и вопрос не застал ее врасплох, поэтому она довольно спокойно ответила:

— Нет, не думаю.

— А он еще не завоевал твое сердце?

— Тоже нет, — ответила Тори, хотя и не слишком была в этом уверена.

— Так, так… — засмеялась Анжела.

— Почему ты смеешься? — возмутилась Тори.

— Прости, но меня удивляет, что ты так уверенно говоришь. Мне это так знакомо! — мягко, стараясь ее успокоить, сказала Анжела.

— Знакомо?

— Просто пять месяцев назад я говорила примерно то же самое.

— Мне кажется, что эти Йорки… с ними никогда нельзя быть спокойными.

— Ты права, — подхватила Анжела. — И что хуже всего — если бы мы сказали им о том, как много они причиняют волнений и тревог, их бы это поразило и заставило страдать.