Читать книгу - "Входи, открыто! - Марианна Кожевникова"

Разговор происходил за завтраком. Они сидели на кухне, за круглым столом, который Вера покрыла скатертью, и пили кофе с деревенскими сливками.

В ответ на Санино предложение Вера не сказала ни «да», ни «нет», улыбнулась и подвинула Сане поближе тарелку с пышными румяными пирожками.

— Такие пирожки с картошкой только бабушка моя умела печь, — сообщил Саня и взял еще пирожок, то ли четвертый, то ли пятый. В его устах это была самая высшая похвала.

— Всеволод Андреевич обещал мне работу подыскать, — поделилась Вера приятной новостью.

— Уже ищет, — насмешливо отозвался Саня, откусывая пирог и запивая его кофе.

— Ну зачем вы так? — Вера снова улыбнулась. — Он обещал меня в редакцию отвести, когда в Москву поедем, с заведующим познакомить.

— На какой предмет? — заинтересовался Саня.

— Фотографии. Я фотографировать хорошо умею.

Саня уже успел оценить Верины таланты по этой части — фотографии Иващенко получились классными.

— А чего вы не умеете? — Саня находился под впечатлением многообразных умений Веры: машину водит, стряпает, фотографирует!

— Книги и картины писать, — ответила она.

— Научитесь, — пообещал он не без насмешливости.

— И я так думаю, — отозвалась Вера совершенно серьезно.

— А если без шуток, то в самом деле, поживите пока тут, коли удобно и не слишком холодно, — предложил Саня.

— Тепло и удобно, — похвалила Вера. — Спасибо, поживу.

Вот так и вышло, что Саня обзавелся двумя новыми жильцами и не жалел об этом.

Сам он с утра пораньше садился с чашкой кофе за рабочий стол и понятия не имел, когда Сева исчезал из дома. Но когда бы он ни встал, Вера уже тихонько позвякивала чем-то на кухне, помогая Сане приняться за работу. Потом и она уходила куда-то или уезжала в Москву. Дом сиротел. Но к вечеру все собирались, вместе ужинали. И снова расходились по своим углам. А если было настроение, если завязывался разговор, засиживались допоздна. Иной раз даже пели.

В один прекрасный день Иващенко все-таки позвонил, сказал, что хочет поговорить о сценарии. Сердце у Сани упало, не до сценария ему сейчас было, в нем зрело что-то неторопливое, основательное. Вместе с тем и от встречи нельзя было отказаться. Упустишь возможность, не наверстаешь. И созревающую вещь не хотелось упустить. Она уже потихоньку дышала, удерживала… Саня пообещал привезти газету. Взял и сунул ее сразу в портфель, чтобы не лежала больше у него на столе, не отвлекала, не нервировала. Стали договариваться о встрече. Саня пожаловался на температуру, простуду.

— Но полагаю, что к концу недели буду уже на ногах, — пообещал он. — Так что в начале следующей…

На том и порешили.

— Я сам позвоню, — сказал Иващенко. — Сообщу, когда буду сидеть на месте.

Вечером в тот же день Сева, вернувшись со своей прогулки, объявил, что может застрять в Посаде надолго. Объявил и уставился на Саню: что тот скажет?

А что он мог сказать: пошел вон?

В быту Сева был человеком легким, уживчивым, все его устраивало. Да и на разговорах они сошлись.

— По мне хоть весь век живи! — отозвался Саня.

— Посмотрю, может, и проживу, — рассмеялся Сева. — Я, понимаешь ли, работу нашел. Только пока не понял, хорошую или плохую.

Саня удивленно взглянул на приятеля. Работу в Посаде трудно найти. Как тот ухитрился?

— Представляешь, захожу я в монастырь, ищу местечко, с какого писать буду, и вдруг вижу: идет в скуфье и рясе Федор Болотников. Он и не он. Федя был худенький, щупленький, мы в училище вместе учились, а этот пузо вперед, борода лопатой. Но я к батюшке подошел все-таки, поздоровался, увидел, что точно Федор, обнялись, прослезились. А когда разговор пошел, выяснилось, что они тут церковку восстанавливают на окраине, маляров-художников не хватает.

— Кем пошел, маляром или художником? — полюбопытствовал Саня.

— Я-то? Маляром! С художеством у них, сам знаешь, сурово, — рассмеялся Сева. — Не допускают они абы кого до художества. Ну, мы туда сразу сходили, посмотрели, цветочки надо всякие писать, орнаменты, в общем, работа подходящая. Пришел с тобой посоветоваться, будешь меня терпеть или нет?

— Я же тебе сказал, живи сколько хочешь, — отозвался Саня.

— А Веруня что скажет? Веруня будет со мной жить? — отпустил Сева одну из своих любимых шуточек, и Саня понял, что Сева пошел на поправку.

— Веруня не будет, — певуче откликнулась Веруня, — ей не к чему.

— Не верю я тебе, Верка! — Сева подмигнул Сане. — Бабоньке мужик всегда к чему.

— Так то бабоньке, а я — девушка, — так же певуче объявила Веруня.

Сева примолк. Сообщение Веры поразило его воображение, и он невольно задумался.

— На сколько времени подряжаешься? — поддержал внезапно оборвавшийся разговор Саня.

— Месяца на полтора-два, не меньше, — рассеянно ответил Сева. — А может, и больше получится.

— Вон как надолго! — подхватила Вера. — А кто же меня тогда в редакцию поведет?

— Я, конечно, — пообещал Сева. — Но редакция-то не горит. Да и вообще ты — самостоятельная, захочешь, сама устроишься.

— Захочу — устроюсь, но в редакцию вы меня отведете, — ничуть не сердясь, твердо заявила Веруня.

— Вот это я понимаю! Эта девушка своего добьется! — восхитился Сева, обнимая ее за плечи, и тут же деловито обратился к Александру Павловичу: — Саня! Ты когда в Москву? Мне кисти, краски нужны. Я с тобой поеду. Сейчас пойду список составлять, а то непременно что-нибудь да забуду.

— Составляй. В начале той недели поеду обязательно. Мы с Иващенко почти договорились, — со вздохом сообщил Саня.

— Отлично! Тогда я и Алевтину включу в список. Заведующую редакции, — обрадовался Сева. — Собирайся и ты, Верунь! Поедем на работу устраиваться. Разом со всеми делами и покончим. Не сто же раз в Москву ездить!

— Соберусь, — тут же отозвалась Вера. — Заодно и вещи от подруги перетащу. Не возражаете, Александр Павлович?

— Не возражаю. Как позвонит мне Иващенко, день, время уточнит, так и поедем, — сказал Саня.

И тут же запел мобильник.

— Легок на помине, — сказал Саня, нажимая кнопку.

Но звонил вовсе не Иващенко, звонила Ляля. Просила Саню помочь с ремонтом. Она уже все организовала, в издательстве с начальством договорилась, работу возьмет на дом, все, что нужно делать по квартире, скажет. В общем, на время ремонта она готова пожить с Иришкой в Посаде, а Саня пусть поживет в Москве.

— Ты же хотел задержаться в Москве в связи со своими сценарными делами, — говорила Ляля. — Вот и задержись. Будешь спокойно с нужными людьми встречаться. Ездить по киностудиям, на телевидение, заодно и за моим ремонтом приглядишь. Мужской глаз надежнее женского.