Читать книгу - "Избранницы Рахмана - Шахразада"

Магараджа кивал. И от этих молчаливых кивков сердце Рахмана наполнялось черной болью отчаяния. Сейид меж тем продолжал:

– Когда я понял, что одних моих усилий мало, я обратился к древней мудрости страны, коей мы имеем честь служить, преклоняя колени у трона нашего повелителя. Самый старый из знахарей пришел на мой призыв. Но увы, и он оказался бессилен побороть непонятную хворь магараджи. Лишь одно смог сказать древний старец – что помочь нам может не лекарь, а колдун, ибо силы нашего повелителя истощает темная магия…

«О Аллах милосердный! – пронеслось в голове у Рахмана. – Я могу поклясться своим добрым именем, что колдуна этого зовут Нагом… И это более чем странное имя для колдуна, ибо назваться именем презренного гада… невместно великому колдуну, о коем слышали все живущие под рукой Аллаха всесильного и всемилостивого…»

– Темная магия, мудрый Сейид? Так, быть может, следует начать с того, что разыскать не колдуна, который будет лечить владыку, а мага, который посмел оскорбить нашего повелителя?

– Он будет найден, благородный Сверре. Этим стража озаботилась в первую очередь. Нам же троим предстоит выполнить другое поручение.

– И мы его выполним, даже если это будет стоить нам жизни…

– О нет, мой друг, – ответил магараджа. Недолгий отдых позволил ему расправить плечи и сесть так, как подобает властелину немалых земель и богатств. – Здесь собрались именно те, кому я могу поручить невероятное, немыслимое, зная, что поручение мое будет выполнено, а смельчаки останутся живы и принесут мне то, за чем я их посылал. Ибо я верю, что силы ваши велики, а умения столь разнообразны…

Начальник тайного стола благодарно поклонился. Сверре был очень уверенным в себе человеком, но признание магараджи дорогого стоило.

– Достойнейшие! Ибо я без зазрения совести могу вас так называть. Поручение мое столь тяжко, а преграды, какие могут встретиться вам на дороге, так неожиданны, что я могу лишь нижайше просить вас принять мою просьбу.

Никогда прежде не слышал Рахман ничего подобного. И потому старался не упустить ни слова.

– Вам, о мои довереннейшие слуги, предстоит отправиться в горы, пасть ниц перед Нагом, магом и мудрецом. Он, надеюсь, сможет найти лекарство для меня. Ибо, боюсь, устранение злой магии не поможет мне восстановить силы. Если же и Наг-повелитель, ибо так его называют в народе, откажется помочь мне, возвращайтесь и примите мою жизнь.

Предупреждая слова Сверре, магараджа продолжил:

– Следует предусмотреть самый плохой исход. Но тем не менее я надеюсь на вас троих. Быть может, тебе, мой лазутчик, понадобится спутник… Найди человека неболтливого, отважного… Как ты сам. Но только одного. Ибо, боюсь, если в путешествие отправится целое посольство, тайна моего недомогания просочится за стены дворца.

– Но, господин, тебе придется ждать нас, быть может, не один месяц…

– Не беспокойся, добрый мой Сейид. Здесь, в этих стенах, я могу прождать вас долгие годы. Некогда мои предки нижайше просили у великих богов помощи, и те даровали им бессмертие в этих заколдованных стенах. Это не значит, что я буду здоров. Это значит лишь, что даже и немощным я буду влачить существование до самого мига вашего появления.

«Так вот какое странствие предстоит мне… Вот о чем мне говорил мир. Аллах милосердный, велика честь, которую оказывает мне повелитель. Но на кону слишком высокая ставка – жизнь властелина».

Словно услышав эти слова, магараджа взглянул прямо на Рахмана.

– Скажи мне, мой доверенный толмач, правда ли, что тебе дано удивительное умение – видеть мир куда более широко, чем это под силу обычному человеку?

– Да, мой повелитель, это так… Но откуда?..

– Ты хотел узнать, откуда это ведомо мне?

– Да, мой повелитель…

– Мой друг, это умение в какой-то мере присуще и мне. Оно сопровождает магараджей уже не одно столетие. И недавно, когда к моим ногам припадал с униженной просьбой об убежище вороватый визирь далекой страны Пунт, я услышал твои мысли. И твое отвращение, и твою насмешку. И, прости мне эти слова, даже твое желание дать ничтожному хорошего пинка.

Рахман склонил голову. Краска стыда залила его щеки. Конечно, ничего постыдного в его мыслях не было. Но, и с этим может согласиться любой, неприятно, когда твоя душа открыта, как развернутый свиток, где каждый может прочесть все, от первого до последнего слова.

– Ты прав, повелитель. Я обладаю таким умением, – юноша наконец нашел в себе силы заговорить.

– Но можешь ли ты управлять этим умением?

– О да, мой магараджа, могу.

«Тогда отвечай мне безмолвно. Ты ведь слышишь меня?»

«Слышу, господин. И более того, сейчас я слышу и твою боль…»

«Да будет так, мой мальчик!» – в мыслях магараджи было слышно удовольствие.

– Да будет так, – повторил властелин уже вслух. – Я узнал все, что мне надо. Рахман, мой доверенный толмач, отныне будет описывать мне все, что с вами произойдет. Быть может, я не смогу помочь вам, но хотя бы буду знать, что вы живы… А быть может, вовремя подсказанная хитрость сможет помочь вам… кто знает, как распорядятся боги…

Рахман поклонился. О, как он был сейчас благодарен тому факиру! Простые слова признания из уст магараджи были достойной платой за годы усердных упражнений. Они вознаградили юношу и вселили в его душу уверенность, заставив плечи гордо распрямиться.

Магараджа меж тем продолжал:

– Распоряжения своим слугам я отдам незамедлительно. Все будут знать, что трое, или четверо – если ты, Сверре, решишь искать себе помощника, – моих доверенных людей отправляются к самым границам княжества, дабы исполнить мою прихоть и привезти во дворец дочь горного племени, с самого ее рождения предназначенную мне в жены. Когда же вам откроется тайна моего выздоровления, вы, не медля ни мига, возвращаетесь сюда.

– Да, повелитель! Мы отдадим свои жизни ради твоей…

– Ох, суровый Сверре. Жизнь твоя принадлежит лишь тебе, и я не вправе требовать, чтобы ты жертвовал ею ради моего здоровья…

Гигант лишь молча поклонился, приложив руку к сердцу.

– Отправляйтесь, мои доверенные друзья. И я надеюсь услышать хорошие известия еще до того, как истечет эта луна.

Рахман вместе с Сейидом покинул церемониальные покои. Итак, теперь царевича ждало новое странствие. И чем оно завершится, не знал никто. Быть может, ведал лишь один Аллах всесильный и всемилостивый. Но и он сейчас предпочитал молчать.