Читать книгу - "Компаньон ее сиятельства - Эванджелина Коллинз"

— А последние новости мистера Лейтона включают вышеупомянутых животных? Хорошо ли они перезимовали?

— Да. Они перезимовали вполне хорошо, и даже есть несколько ягнят, а весной должны появиться еще.

— Поздравляю с пополнением вашего стада. Вы, должно быть, ужасно горды. — Его замечание удостоилось снисходительного поднятия бровей, достойного королевы. — Что? Вы не проявляете интереса к вашим овцам? Подумайте, как бы они расцвели, если бы вы уделяли им столько же внимания, сколько розам.

— И какого же рода интерес мне следует к ним проявлять?

— Просто заниматься ими. Из вас получилась бы чудесная леди-пастушка. Представляю себе, как вы стоите посреди стада в длинном платье и широкополой белой шляпе, — проговорил он с энтузиазмом.

Она покачала головой с таким видом, словно эта мысль была более чем нелепой.

— Нет уж, благодарю, мистер Роуздейл.

— Нет? Почему же?

— От них дурно пахнет, — весело ответила Белла.

— Вы в этом уверены?

— А вы нет? Гидеон рассмеялся.

— Я просто не знаю. Самое близкое расстояние, на котором я находился от живой овцы, это когда сидел в карете и проезжал мимо отдаленного пастбища с этими животными.

— Поскольку я лучше осведомлена о вышеупомянутых животных, так как они имеются в поместье и все такое, то утверждаю, что от них дурно пахнет.

— Кто я такой, чтобы противоречить леди? Я вновь признаю за вами право лучшей осведомленности, — сказал он, поклонившись. Завидев впереди кучку вырытой земли среди густой травы, он обнял ее за тонкую талию и привлек к себе. — Кроличья нора, — проговорил он.

Она подняла к нему лицо.

— Спасибо, — едва слышно произнесла Белла.

— Не за что. Не хочу, чтобы вы подвернули лодыжку. Тогда вам пришлось бы просидеть в доме гораздо дольше, чем одно утро. — Кончики пальцев слегка скользнули по изгибу ягодиц, когда он отпустил ее.

Короткий порыв ветра высвободил несколько длинных белокурых прядей из шпилек. Слегка нахмурившись, леди Стирлинг нетерпеливым жестом вернула их на место.

— Ну а вы? Как вы провели утро?

— Ничего по-настоящему интересного.

— Поскольку такой ответ не устроил вас, то не устроит и меня. — Она с видом превосходства слегка склонила голову, явно довольная собой.

Скучно. Его утро было крайне скучным. Гидеон потер ладонью затылок.

— Правда, это совсем неинтересно. Я читал газету.

— И это все? Вы провели все утро с «Тайме»? Откуда она узнала, какую газету он читает? Затем он догадался. Очевидно, служанка.

— Еще сыграл несколько партий в карты.

— Вы играете в азартные игры, мистер Роуздейл? — с интересом спросила она.

Вспомнив часы, которые он провел за игровыми столами, Гидеон уклонился от ответа.

— Довольно затруднительно играть е самим собой. Выигрыш есть проигрыш.

— Не этим утром. Вообще.

— Какой английский джентльмен не играет время от времени? — Он взглянул через плечо. Они зашли дальше, чем он думал. — Нам следует повернуть назад.

— Еще нет. Пройдемте чуть-чуть дальше, — взмолилась Белла.

Беспокойство отразилось на лице мистера Роуздейла, когда он посмотрел на небо.

— Нам правда лучше возвратиться. Ветер усиливается, а вы не взяли шаль.

Его забота тронула бы ее, не будь она так сосредоточена на том, чтобы подольше остаться с ним на улице. Наедине. Подальше от любопытных глаз и ушей.

— Я не замерзла. — Он замедлил шаг. Белла порывисто схватила его за руку. — Уверяю вас, мне совсем не холодно.

— Ладно, — уступил он с явной неохотой. — Еще немножко.

Она благодарно улыбнулась. Как приятно, когда мужчина исполняет все твои прихоти. Она бросила взгляд через плечо. Дом слишком далеко, чтобы кто-то мог разглядеть, что они держатся за руки. Поэтому она не отпустила его, а, напротив, придвинулась ближе, с каждым шагом задевая плечом его руку.

Настойчивая потребность узнать о нем больше побудила ее спросить:

— Итак, вы любите играть и читать газеты. Что еще интересует вас, мистер Роуздейл?

Вначале он просто взглянул на нее. Губы его изогнулись в улыбке, словно он нашел нечто неожиданное.

— Вы.

Она залилась румянцем, но не отвела глаз. Большая ладонь, державшая ее руку, расслабилась, и на мгновение она испугалась, что он отпустит ее, заклеймив себя дурой за то, что осмелилась поверить, будто он может и вправду интересоваться ею. Не телом или лицом, которые привлекали мужской интерес в прошлом, не деньгами, которые Эсме заплатила ему за приезд в Шотландию, но ею самой.

Затем ладонь его сместилась, поворачиваясь, пока их пальцы не переплелись. Длинные пальцы обхватили ее костяшки, покоясь на тонких косточках и венах тыльной стороны ладони. Белла никогда раньше вот так не держалась за руку с мужчиной. Жест был простой, почти обыденный, но тем не менее приносил такое ощущение покоя, что она почувствовала себя ближе к нему, чем когда они целовались в карете.

Капля дождя упала ей на лоб. Вытерев ее свободной рукой, Белла взглянула на небо. Тучи, которые прежде были на горизонте, приблизились, подгоняемые ветром, в воздухе запахло грозой.

«Нет, нет! Еще нет!»

— Значит, мы можем добавить женщин к вашему короткому списку интересов. — Слова вырвались у нее, наскакивая друг на друга в попытке не дать ему заметить угрожающе темнеющее небо.

— Нет. Это неверно. Я не сказал «женщины». Я сказал «вы». — Он подчеркнул последнее слово, крепче сжав ее руку.

— О!.. — Белла открыла рот, хотя представления не имела, что должна сказать. Конечно, она понимала, что он говорит слова, которые она хочет услышать, но все же слова не казались фальшивыми.

Белла не заметила, он ли замедлил шаг, она ли, пока они не остановились. Он повернулся и встал перед ней, заслоняя от ветра, но несколько упрямых прядей все равно хлестнули ее по лицу. Не успела она подколоть их шпильками, как он протянул руку. Кончики пальцев были нежнее легкого шепота, когда он заправил пряди ей за ухо.

Этот интимный жест буквально потряс ее.

И та пустая часть ее сердца, в которой эхом отдавалось одиночество, которой так необходимо было снова быть желанной, так нужно было почувствовать себя любимой, снова стала биться. Белла не зашла настолько далеко, дабы принять его доброту за истинную любовь. Но одно лишь прикосновение этой доброты, эхо этой доброты было больше, чем Белла испытывала за многие годы. Она не сознавала, как сильно ей не хватало этого, пока мимолетный проблеск этой доброты не вызвал слезы у нее на глазах.

Смятение чувств, должно быть, отразилось у нее на лице, ибо мистер Роуздейл проговорил ее имя с искренней озабоченностью.