Читать книгу - "Рыцарь в потускневших доспехах - Энн Мэйджер"

После короткой паузы он продолжил:

— Хорошо. Вероятно, вы в состоянии приручить и гремучую змею. — Он нагло смотрел на нее, пока она не покраснела. — Дорогая, вам иногда приходит в голову, что характер есть не только у вас?

И, распахнув дверь настежь, он вышел.

Некоторое время спустя Стефи спустилась на яхту с Белой Лошадкой под мышкой.

— Она высохла? — спросил Кристофер, отрываясь от морского узла, который учился завязывать.

— Почти. Я боялась, она сгорит в духовке.

— Чудесно, что ты так заботишься о ней.

— Тетя Даллас сказала, что лошадке нужно полежать на солнце, потому что она воняет. Она велела мне отнести ее вам.

При упоминании о Даллас его пальцы ухватились за туго натянутую веревку. Тем не менее он заставил себя сосредоточиться на своей маленькой девочке.

— А чем она сейчас занимается? — вкрадчиво полюбопытствовал Кристофер.

Его желудок сжался, но даже упоминание о Даллас не смогло испортить для него это мгновение. Впервые его ребенок подошел к нему сам, по собственной воле. — Лошадка плохо пахнет потому, что ты бросила ее в соленую воду.

— Я испугалась вас.

— И ты до сих пор меня боишься? Ее огромные темные глаза блестели:

— Нет. — И она скосолапила ноги — ну, прямо как Салли, когда бывала очень довольна собой. — Почему вы назвали ее Белой Лошадкой?

— Так нарекла ее другая маленькая девочка.

— Она ее больше не любит?

— Очень любит. Но она уехала и не смогла взять ее с собой.

— Как и моя мама.

Его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым, а буря эмоций клокотала внутри.

— Да.., похоже. Я хранил лошадку для нее. Думаю, лошадка захочет, чтобы с ней играла другая маленькая девочка.

— Я бы поиграла с ней, — задумчиво промолвила Стефи.

— Ты скажешь ей: “Я жалею о том, что бросила тебя в воду”?

Девочка прижалась лбом к едко пахнущему меху лошадки:

— Прости меня. Белая Лошадка.

— Если ты пообещаешь мне заботиться о лошадке, я разрешу ей остаться с тобой — если смогу каждую ночь заходить к тебе и желать ей спокойной ночи.

Снова ее большие темные глаза встретились с его взглядом. Наконец она произнесла:

— Вы можете заходить.., если будете читать мне историю о белых лошадях.

Он захотел взять ее на руки и поцеловать. Рассказать ей: теперь он знает, что значит потерять того, кого любишь. Кристофер жаждал рассказать своей дочке о том, кто он такой на самом деле, но не хотел пугать ее. Он протянул руку. Она вложила свою крошечную ладошку в его ладонь, и они пожали друг другу руки.

Прижимая к груди Белую Лошадку, изумленная Стефи оторвалась от него и вприпрыжку побежала домой.

Вечером Кристофер пошел к дому Даллас, собираясь пожелать Стефи спокойной ночи. В глубине души он надеялся увидеть Даллас, читающую детям. Ему снова захотелось ощутить тепло ее любви к ним. Но Даллас не оказалось дома. Он успел дважды прочесть Стефи историю о лошадях, а она все не приходила. Он все сильнее ревновал ее к Гордону. Спустившись, он принялся озираться по сторонам в поисках Даллас.

Кристофер шел мимо бассейна к причалу, когда стройная фигура выскользнула из тени.

— Чане. — Даллас вышла из темноты, чтобы украсить ночь.

Его охватило волнение. Лунный свет посеребрил волосы Даллас и заставил засверкать ее глаза. Его гнев испарился.

Наконец она подошла к нему, найдя подходящее место для уединенного разговора. Свет и тень подчеркивали изящные черты Даллас: гладкий лоб, высокие скулы и тонкий нос. Ее мягкий, розовый рот был чуть приоткрыт. Она покусывала губы, а потом облизывала укушенное место. Он сорвал с себя бутафорские очки, стремясь получше разглядеть ее.

Зачем она так невероятно прекрасна? Она колебалась. Это должно было остановить его, но он, напротив, рванулся к ней и притянул ближе к себе. Их губы встретились. Разочек, подумал он, просто чтобы попробовать ее. Но на вкус она оказалась сладка, как сахар, тающий во рту. Попробовав один раз, он очутился в положении человека, погибающего от голода. И захотел снова поцеловать ее.

— Нет! — воскликнула она, начав отбиваться. Он засунул руку под ее тонкую футболку, и она затрепетала, разрываясь между желанием и страхом.

— Дорогая, ты пришла ко мне! — Он гладил ее округлые груди, и их соски твердели. Его реакция была такой же стремительной и полновесной.

Он забыл обо всем, кроме нее. Все его существо пульсировало от желания. Его пальцы спустились ниже — к ее животу и бедрам. Мягкость ее голой кожи под его мозолистыми пальцами усыпляла его разум.

Постепенно она успокоилась. И изогнулась перед ним, чтобы ему было удобней. Ее нога обвила его ногу. Она была гладкой и теплой, он — жарким и полным энергии. Кожа к коже, тело к телу, мужчина к женщине. Она обтекла его. Она была заколдованной, дикой, сладкой. Его руки сжимали ее, и он безмолвно уводил ее в тень.

Затем его рот накрыл ее рот, и в нем заполыхал огонь. Кристофер запустил руки в ее волосы, оглаживая ее шею. За минувшие недели Даллас измучила его. Сначала оскорбляя его и отказываясь отдать ему Стефи, а затем доводя до исступления от неутоленного желания.

Его губы становились все жарче, и он раздвигал ими ее губы. Его язык скользнул к ней в рот.

— Ты прекрасна, — мычал он. — Ты сладкая. Я не ожидал такого.

— Так же, как и я.

— Мне не стоило приезжать.

— Если бы только ты не приезжал… — Мягкий мучительный вздох сорвался с ее губ.

— Жизнь стала бы совершенно иной, если бы исполнились все человеческие желания, — сурово сказал он, теребя ее золотые волосы. — Исчезли бы все проблемы. Я должен был приехать.

Его наслаждение было так интенсивно, что она не могла помешать своему телу раствориться в его теле. Ее руки конвульсивно обхватили его шею, а рот обжигал огнем.

Он знал страсть, но такую — никогда. Ее голод и лихорадочное безумие были не меньше, чем у него. Она спустила с привязи все его силы, всю его мужественность. В его жизни были другие женщины — она заставила его забыть их всех. Когда она высвободилась, они оба испытали боль. Ее голос дрожал:

— Остановись. Пожалуйста… Ты должен… Он опустил руки, сжал их в кулаки. Глубоко вздохнул.

— Все, что вы говорите, не правда, — шептала она. — Зачем я уступаю, хотя презираю вас?

Его мрачный смех наполнил зловещую темноту ночи. Он пригладил свои волосы, спутанные ее руками.

— Вы действительно думаете, что сможете одурачить меня? — вскричала она. — Будто бы я не знаю, что вам нужно!

Он воззрился на нее в страхе. Неужели она догадалась, кто он?