Читать книгу - "Осень в Шотландии - Карен Рэнни"

– Он вас спас? – наконец произнесла Шарлотта.

– Меня подвергли наказанию, ваше сиятельство. Господин вмешался, а потом вылечил меня. Теперь моя судьба связана с его судьбой.

– И Джордж не хочет освободить вас? – спросила Шарлотта, подняв руку к горлу и поглаживая большим пальцем камею из оникса, которую она получила в наследство от бабушки.

– Он освободил меня, ваше сиятельство. Освобождал много раз. Я сам не хочу его оставлять. Моя честь пострадает, если я не проявлю благодарности к человеку, который меня спас.

– Откуда вы родом, сэр? – спросила учительница музыки.

– Из Пинанга, – отвечал Мэтью, с отвращением глядя на стынущую у него на тарелке овсянку.

– Он сильно отличается от Шотландии?

– Очень сильно. Как закат отличается от голой скалы. – Мэтью поднял глаза на Шарлотту. Неизвестно, что она там увидела, но больше не задала ни одного вопроса, только кивнула, словно полностью удовлетворила свое любопытство. Никто за столом не заблуждался относительно того, что подразумевается в этом сравнении под закатом, а что под бесплодной скалой.

– Моя страна окружена сине-зеленым морем. Белые пески устилают океанский берег. Небо там синее, но когда наступает вечер, оно становится розово-фиолетовым, как будто солнце плачет, не желая покидать землю. Океанский бриз несет прохладу и спасает от жары, поэтому на Пинанге всегда умеренная температура. Когда у нас бывает дождь, то он похож на слезы самого Господа – Господь плачет, но быстро прощает.

– Должно быть, это прекрасное место, – сказала одна из учительниц.

– Но вы ведь с Востока, – заметила Шарлотта.

Мэтью бросил на нее быстрый взгляд и ответил:

– Да, мой отец – китаец.

В обществе нескольких женщин Мэтью явно чувствовал себя неловко. Шарлотта решила: это из-за того, что прежде он жил в патриархальном обществе. Но с другой стороны, большинство человеческих сообществ живут как раз по патриархальным законам, за исключением маленьких оазисов порядка, которые женщины устроили для себя в мире мужчин. Там правили женщины, мужчины были в меньшинстве и не занимали решающего положения.

Вот Джордж совсем не таков. Лис в курятнике. Взрыв смеха в столовой оттенил эту мысль.

– А ваш господин, – Шарлотта примирилась с неизбежным и назвала Джорджа этим титулом, – он так же относится к Пинангу?

– Господин доволен, если имеет возможность заниматься с утра до вечера своим ремеслом.

– И в чем же его ремесло? – Шарлотте было интересно, чем именно мог заниматься шотландский граф в Малайзии.

Мэтью быстро взглянул на нее и отвел глаза, очевидно, предпочитая смотреть на тарелку с овсянкой, а не на графиню Марн.

– Я не рассказываю о моем господине без его разрешения.

– Можно лишь восхищаться вашей верностью, Мэтью, – сладким голосом произнесла Шарлотта, хотя испытывала совсем иные чувства. – Хотела бы я иметь таких же верных слуг.

Мэтью не отвечал.

– Вашему господину едва ли понравится здешняя погода, – сменила тему Шарлотта. – Думаю, скоро будет буря.

Догадаться об этом было нетрудно: осенью в этих местах непогода – не редкость.

У Мэтью опустился уголок рта, но слов не последовало.

– Через несколько недель здесь станет совсем холодно. На Пинанге, наверное, сейчас тепло.

Мэтью бесстрастно посмотрел на Шарлотту:

– Мой господин может привыкнуть к любой погоде.

Да, вот только она сама не хочет привыкать к Джорджу.

– Позвольте мне в этом усомниться, – сказала Шарлотта, вынашивая коварные замыслы. – Он, видимо, отправится в Эдинбург. Или в Лондон. Не то чтобы там теплее, просто больше каминов и разного рода печей. А здесь, в Балфурине, мы все время дрожим от холода. – Шарлотта с неудовольствием отметила, что при этих словах три дамы хихикнули, прикрывшись ладошками, зато остальные очень солидно кивали. Разумеется, условия в школе вовсе не были столь суровыми, как она описала. – Как только ученицы разъедутся, у нас становится очень тихо, Никаких развлечений. Остается только читать, заниматься науками, готовиться к следующему семестру. Уверена, Джордж быстро заскучает.

– Я думаю, ваше сиятельство, вы убедитесь, что к моему господину это не относится, – возразил Мэтью. – Господин весь день работает. Когда он не занят управлением своими компаниями, он планирует новые путешествия.

Демонстративная лояльность Мэтью стала уже раздражать Шарлотту.

– Компаниями? Что ж, неплохо для Джорджа. Но он скоро убедится, что Балфурин – это настоящая глушь. Отсюда неудобно отправлять корреспонденцию. Вы сами увидите, Мэтью, что мир нас игнорирует.

Смех в столовой заставил Шарлотту взглянуть на дверь.

– Мне кажется, ваш господин способен развлечь любое общество.

Может, ей следует пройти в зал? Или послать подмогу – кого-нибудь спокойного и не столь восприимчивого к чарам Джорджа? Только вот кого? Шарлотта посмотрела на миссис Брант, немолодую англичанку, которая преподавала этикет. Если кто-то и может повлиять на девушек, то это именно миссис Брант. К несчастью, женщина как раз улыбалась и выжидающе посматривала на дверь. Шарлотта вздохнула.

– Женщины считают моего господина очень обаятельным, – заявил Мэтью.

– Вот как? – Шарлотта приятно улыбнулась – весьма значительное достижение, ибо на самом деле в этот момент ей хотелось рычать. – Значит, он не изменился. Наверное, на Пинанге у него масса служанок? Насколько я помню, у него всегда была слабость к служанкам.

– На моего господина работает очень много женщин. Они все его любят.

– Не сомневаюсь, – все с той же улыбкой проговорила Шарлотта.

Если бы Шарлотте пришло в голову вообразить себе ад, она окружила бы себя языками пламени, купалась бы в кипящем масле, слышала непереносимый визг отвратительных демонов, чувствовала, как рвутся сухожилия тела. Именно такой представилась ей эта минута.

– Как странно, что он все же решился вернуться к жене, – проговорила она, понимая, что ее улыбка выглядит натянуто. Как хорошо, что воспитанницы сегодня уезжают! Им не придется стать жертвами его обаяния. Одно утро – и все.

Она поднялась со стула, с трудом сдерживая слезы, и сама не могла сказать, хочет ли расплакаться оттого, что рассердилась, или же сердится, потому что боится расплакаться. Как бы то ни было, во всем виноват Джордж Маккиннон, и она проклинала его на всех известных ей языках.

У Мэтью хватило такта не произнести больше ни звука. Он лишь встал и поклонился, как образцовый слуга.

– Мне жаль вас, – негромко, так, чтобы не слышали остальные, проговорила Шарлотта. – Вы служите человеку, который недостоин вашей преданности.

– Ваше сиятельство ошибается относительно многих вещей. Благодарю вас за сочувствие, но, думаю, оно понадобится вам самой.