Читать книгу - "Всему свое время - Ирина Быстрова"

Он и не смотрел на меня, был занят собой да Гошей. И хорошо. Я засуетилась по хозяйству: накормить их, устроить Гошу, закинуть в стирку какие-то шмотки – и время прошло. А наутро они умотали куда-то на целый день. Все дела, дела. Петя, конечно, помчался в офис, где, как это всегда бывает, полный бардак, когда директор в отъезде. Точно говорят: у человека есть два отпуска – его собственный и директора. Так что сначала полдня Петя наводил порядок в конторе, потом решали Гошины проблемы. Вечером уселись смотреть футбол и пить пиво. И так целую неделю.

За все это время мы с Петей были наедине, только когда ложились спать. Он и не лез ко мне. Вообще, когда он выпьет пива или чего другого, на постельные подвиги его не тянет и отключается он довольно быстро. По справедливости надо сказать, что пьет он очень мало, только в компании на праздники. Чем, безусловно, хорош, не в пример многим нашим знакомым, для которых вечер без рюмахи – не вечер. А тут всю неделю с Гошей, который не дурак выпить (да при его комплекции парой кружек пива или парой стопок водки его не прошибешь), прикладывались будь здоров! Поэтому Петя еле доползал до кровати – какое там приставать ко мне! Он засыпал, а я в темноте тихо радовалась.

Потом вернулись домой дети. Веселые, загорелые до черноты, довольные. Все рассказывали о своих приключениях, показывали фотографии – как все-таки на море хорошо! Оба немножко вытянулись за этот месяц, или мне так кажется, нужно будет их рост померить. Хотя нет, точно вытянулись: Лена вон надела джемпер, который с весны валялся в гардеробе, а рукава коротки. И тут же началось: нужно покупать учебники, одежку к школе.

Как плохо стало, что отменили школьную форму, раньше никаких проблем не было, как ты выглядишь в школе. Как все, так и ты. Ну кружевной фартук, ну импортный портфель, может, поприличнее колготки, которых тогда днем с огнем не найти было, но в целом никто не выделялся особо, я имею в виду по одежде. А сейчас… Хорошо, мы можем позволить себе потакать детям, и Петя ни в чем им, надо сказать, не отказывает. А кто-то другой? Не у всех же такие возможности. Бедные детки…

Словом, все было как всегда. Один раз, правда, позвонила Ирка спросить, как дела. А как дела, когда в соседней комнате сидят Петя с Гошей, а в кухне ужинают дети? Даже если бы мне и было что сказать, не смогла бы. Честно говоря, и ответить ей, кроме как «нормально», было нечего. Ладно, сказала она, позвоню как-нибудь в другой раз. Звони через неделю, сказала я, лучше днем, чтоб уж точно никого дома не было. Хорошо, ответила Ирка, передала привет от Светланки, и распрощались.

Я положила трубку и задумалась. Как-то странно все получалось. Пока я сидела те три дня дома в полном одиночестве и решала, что мне делать, все виделось в черном свете. Казалось, невозможно уже продолжать жить так, как мы жили раньше. Ну, если и не невозможно, то трудно. А на деле получилось все не так страшно. Тот же дом, те же дети, те же заботы.

И вообще, у меня в какое-то мгновение возникло такое чувство, будто и не было совсем той девушки из самолета. Вроде бы я и помнила ее, но детали стали улетучиваться из памяти. Какие у нее были глаза? А нос? А в чем она одета? Я не могла вспомнить. И думаю, уже не узнала бы ее при встрече. А потом, почему я решила, что на фотографии Петя?

Все, что рассказывала та девушка про своего друга, совсем не похоже на Петю. Абсолютно. Я только теперь начала понимать это. Тогда подумала, что, надо же, как я, оказывается, плохо знаю своего мужа. А вот теперь я понимала, что такого просто не может быть. Прожить с человеком бок о бок целых семнадцать лет и не знать, на что он способен, невозможно. Наверное, это не Петя был на том снимке. Она же не называла его по имени. А фото было не анфас, а немножко сбоку. Может, это просто кто-то очень похожий на Петю и все.

Гоша пробыл у нас одиннадцать дней': Говорил, что все сложилось очень хорошо. Радовался тому, что удалось провернуть за эти дни все, что он наметил. Уехал на вокзал рано утром, и в доме сразу стало очень тихо. Конечно, привычные звуки остались, но как будто стали немного приглушеннее. Мне сделалось грустно. Есть такие люди, что создают вокруг себя атмосферу доброжелательности и уюта, вот Гоша из них. Побыл у нас всего ничего, а уехал – и дом осиротел.

Дети вовсю готовились к школе. А Петя… Петя зачастил на работу. Вернее, не зачастил, а… Он и так в офисе каждый день бывал, несмотря на свою занятость Гошиными делами, сейчас же стал пропадать там. Задерживаться вечерами. И вернулись ко мне мысли о его неверности. Раньше я бы подумала: мол, разумеется, за время его отсутствия накопилось множество дел, нужно все разгребать, потому он и торчит на фирме с раннего утра до позднего вечера. Но теперь-то я понимала, что этому вполне могло найтись совсем другое объяснение.

Я стала внимательнее всматриваться в него, когда он наконец-то появлялся после трудового дня дома. Петя был таким же, как всегда. Не пахнул чужими духами, не прятал глаза – в общем, ни на грамм не отличался от привычного мне Пети. Был только чуть более раздражительным. «Так не выглядят счастливые любовники», – подумала как-то я. И все-таки червячок сомнения грыз меня. Я поняла, что всегда теперь буду подозревать его, что мысль о неверности мужа теперь станет постоянной спутницей моей жизни. Неужели все-таки это правда? Неужели мне все-таки рано или поздно придется решать, что с этим делать?