Читать книгу - "Просто друзья - Робин Сисман"

— И как только она решилась прийти сюда? — Лео прервал свою лекцию о продаже через Интернет. — Видишь вон ту блондинку печального вида? Ее теперь нигде не принимают, потому что она каждое утро приходит в местный книжный магазин и кладет стопку своих книг «Секрет Сюзанны» поверх «Большого пальца Вандербилта», надеясь, что люди купят ее книгу вместо книги Макгуайра. — Лео злобно усмехнулся. — Последний раз, когда я сверял рейтинг, она была девяносто пятая по суммам продаж.

— Значит, книга плохая?

Лео нашел вопрос таким забавным, что даже поперхнулся.

— Сбыт совершенно не зависит от качества книги. — Лео вытер крошки с губ. — Суть в том, что ее книга никогда не была позиционирована. Никто не знает, что это: девчачья возня или феминистский трактат. А может, это полное блюдо «клубнички».

Джек был озадачен.

— Но ее наверняка покупали бы в том случае…

— Джек, Джек… — Лео печально покачал головой, — народ думает, что если ты напишешь блестящую книгу, мир ее признает. Нет, дружище. Ни у кого нет времени читать настоящие книги, так что ты вместо книги продаешь идею, предпочтительно укладывая ее в десять слов. Дай-ка подумать… «Несчастная находит любовь — и безумную на чердаке!» Узнаешь?

— Джейн Эйр?

— Поймал. «Богатая дама изменила мужу и покончила с собой на рельсах Московской железной дороги».

— Анна Каренина.

— «Дилемма для студента: жениться на подружке или мстить убийце отца».

— Гамлет.

— Видишь, как просто. Можно то же самое вытворять и с авторами. «Мужчина в белом».

— Том Вулф[9]. — Джеку понравилась эта игра. Он чувствовал себя как какой-нибудь хлыщ, принимающий участие в телевикторине.

— «Провинциальный адвокат защищает маленького человека».

— Джон Гришэм.

— «Манхэттенский болван с кокаиновым уклоном „снимает“ блондинок». Черт! Не отвечай, он вон там.

Джек набил полный рот, прожевал, проглотил и лишь после этого оглянулся, чтобы мельком взглянуть на самую последнюю скандальную сенсацию литературного мира, на этого enfant terrible[10]. Да, место тут было крутое.

— Видишь ли, раньше издатели полагались на старые добрые рецензии, чтобы продать книгу, но в наше время кому какое дело до рецензий в журналах? В восьмидесятые и девяностые книги рекламировались в чартах, но это становится все дороже. Сейчас надо быть умнее. Это как в фильмах — все решает подача. Книга должна звучать броско, чтобы ее хотелось купить. — Лео отодвинул тарелку с почти нетронутой едой. — Ну, Джек, расскажи мне о своей новой книге.

— Ну, все вроде нормально. Продвигается неплохо, медленно, но…

— Как она называется?

— Пока «Долгое лето». — Джеку пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести название вслух.

— Хорошее название. Не меняй его. Объем большой?

— В общем, да.

— Время действия — современность?

— Да, но там постоянно идут отсылки назад, в некую семейную, так сказать, историю.

— Звучит интригующе.

— Ну, это не совсем историческая книга с датами и всем прочим, но знаешь…

— О прошлом?

— Да, о прошлом. — Джек с благодарностью принял подсказку. — Еще там есть любовная история, правда, не в общепринятом понимании. Знаешь, я не очень хорошо пересказываю собственные сюжеты. — Скромник года! Надо было отрепетировать речь, прежде чем являться на встречу. Джек схватил бокал и с жадностью осушил его.

— Дело происходит на Юге?

— Да.

— Что-то о рабах?

— Нет.

— Великолепно, жду не дождусь, когда наконец смогу прочесть роман.

Лео сменил тему:

— Как тебе нравится в клубе?

— Классное место. А как насчет членства?

— Почти невозможно. Но я знаю владельца. Могу замолвить за тебя словечко. Однако надо поторопиться, пока снова не подняли сумму взноса.

— А сейчас какой взнос?

— Четыре тысячи долларов.

— Ого! Придется, видно, ждать получения наследства.

— С твоим талантом? Я могу дать тебе аванс хоть завтра, чтобы ты не беспокоился о подобных мелочах.

Джек во все глаза смотрел на Лео. Блефует или правду говорит?

— Я знаю, у тебя есть агент, — сказал Лео.

— Ну…

— Элла Фрогарти, кажется?

— Она… Я… Мы давно вместе.

— Приятная женщина. Я восхищаюсь такой верностью, Джек. А сейчас как насчет десерта?

Джек кивнул и удрученно замолк. Похоже, Лео в нем совершенно не заинтересован.

После ленча Лео предложил спуститься вниз, в бильярдную, разыграть партию. В коридоре Джек задержался у искусно написанного портрета Трумэна Капоте. Поспешив следом за Лео, он столкнулся с мужчиной в переливчато-синей рубашке, такие здесь носила обслуга.

— Простите.

— Ничего.

На мгновение взгляды их встретились. Джеку показалось, что он знает этого человека, и у него почему-то возникло чувство неловкости. Джек уже хотел сказать «привет», но мужчина резко повернулся и пошел прочь.

— Кто-то знакомый? — Лео, вскинув бровь, придерживал для Джека дверь в бильярдную.

— Не совсем.

Складывая шары в деревянный треугольник, Джек не без стыда вспоминал эту маленькую ложь. Мужчину в форме звали Ховард Гарнард, или просто Хауи. Много лет назад, когда Джек только приехал в Нью-Йорк, они были в одной компании. Хауи, как и Джек, считал себя начинающим писателем, но в отличие от Джека так ничего и не сумел опубликовать. Когда Джек продал свой первый рассказ, Хауи самозабвенно льстил ему, восхищался его успехом, и Джек, польщенный, с удовольствием отвечал на всевозможные вопросы насчет издателей, литературных агентов и писательских приемов. Хауи присосался к нему как пиявка. Он узнал о компании Джека, скорее даже не Джека, а Фреи, о том, что они собираются в «Амбросио», и стал бывать там едва ли не чаще Джека и Фреи, с маниакальным упорством подсовывая им отказные рецензии и рассуждая о смерти литературы. Он выглядел таким несчастным, что им ничего не оставалось, как платить за его еду и выпивку. Постепенно он стал вызывать у них смешанный с отвращением страх самим фактом своего присутствия, был как бы немым укором их жизнелюбию — похожий на побитую собаку, с заискивающим взглядом и потными ладонями. Джек избегал его и постепенно, терзаясь чувством вины, перестал с ним общаться. И вот он здесь — официант или кто-то при клубе в Сохо. Пробрался в самое логово славы и успеха, при этом не приблизившись ни на дюйм ближе к славе или успеху. Ну что же, Богу — Богово, кесарю — кесарево.