Читать книгу - "Змей - искуситель для Неприступной - Карина Иноземцева"

графиня больше не сдерживалась. Ее душил страх и злоба.

— При этом вчера ты даже не подумала обратиться к своим людям и пошла по длинной дорожке. Мне надо быстро добраться до Эн, а не следить за твоей гордыней.

— Ты хочешь комфорта или готов голым идти до города? Франц меня без юбок оставит! Вот так и помогай бедным и несчастным нищим! Куда ты лезешь со своими улыбочками?

— И чтобы ты сказала когда ты даже сейчас в одной рубашке стоишь, а на мне и идиоте нет даже трусов? "Извините, я стирку затеяла?"

Слова Иного злили взбешенную графиню. Она вся багровела, а ее глаза полыхали ядовито - янтарным светом.

— Хватит паясничать и играться с чужой жизнью! Ты мне не отец, чтобы учить!

— Хорошо, что ты хоть признаешь свою потребность в обучении. Обычно дураки себя умными считают.

— Ах, ты идиот!

— Да?

— Дурак! — графиня приближалась к стоящему мужчине и гневно смотрела на его самодовольное лицо.

— Дальше, — казалось что Раф держит ситуацию под контролем.

— Самовлюбленный придурок!

— Уже интереснее, — улыбнулся мужчина, когда девушка подошла к нему вплотную.

— Напыщенный индюк!

— Ты первый раз в жизни ругаешься? Все время сдерживалась? — наглая ухмылка стала последним винтиком в голове Анабель и... Она наступила ему на ногу.

Правда, при этом Иной убрал стопу и легонько ухватился за талию графини. Девушка почти упала в его руки и испуганно посмотрела в пылающие фиолетовым светом глаза.

— Моя очередь? — тихий шепот тронул ее волосы и те... будто обретали цвет. Серость из образа высокородной исчезала, делая ее яркой и красивой. — Сдержанная мышка. Ты когда-нибудь расправляла крылья?

14

—... Ты когда-нибудь расправляла крылья? — врезалось в сознание графини и та замерла.

Смотря в лицо своему уничтожителю жизни, она только сейчас ощутила, что висит в его руках. Некая сила внутри нее грохочет, пылает, изливается и... радостно щекочет тело. Такое было лишь рядом с отцом. Он оберегал свою любимую Анабель, жаждал видеть ее улыбку, удивлял и растил так, чтобы глаза дочери сияли счастьем.

Когда-то ее считали красавицей, хотя за высокими стенами поместья не было видно даже тени Анабель Кайсирской. Но потом все изменилось и серость буквально въелась в тело девушки. Иногда, она даже саму себя не узнавала.

""Расправила крылья" это как? То что было в детстве не вернуть. И к чему весь этот разговор?"

Девушка прытко вывернулась из мужских рук и злобно прошипела:

— Надо одеться, потом разговаривать. И мне нужно подумать, как общаться с адвокатом, — она мученически зажала виски руками.

— Никак, — равнодушный голос догнал госпожу Соундаль у кровати на которой замер Грегори. — Хватит жалеть своего первого муж... чину. Будто на нем весь мир стоит.

Рафу явно стоило большого усилия, чтобы нормально говорить о графе Соундаль.

— Не лезь в мою жизнь, Иной! — предупредила девушка и янтарные глаза строго взглянули на самодовольного раба. — А иначе сам пойдешь в свой Эн!

— Ох, госпожа, прошу прощения за вседозволенность, — Раф шутливо поклонился и взглянул так, будто отрезал. — Но куда вы пойдете после этого случая? Не думаю что высокородные столь благородны, что примут в свою общину ту, которая спала с "гадостью" безродной. Вас сломают быстрее, чем я сам доберусь до Эн.

Девушка замерла, понимая что раб прав. Да и какой он раб? Это она его служанка на побегушках. И зачем ей нужна эта головная боль?

— И кто в этом виноват? — она попыталась найти на смуглом лице хоть капельку раскаяния, но... Раф улыбался, приглашая графиню присесть на диван.

Но ее постоянно отвлекало красивое, сухощавое и тренированное тело мужчины. Перекаты мышц на плечах, уверенная поза и полный снисходительности взгляд. Нечто женское, доверчивое и боязливое выползло на лед замершей души. На секундочку появилось желание получить хоть немного мужского жара и уверенности, ведь она...

— Ты бы оделся, — сквозь сомкнутые губы выдавила госпожа.

— Эй, бездельник! — грозно произнес Раф и щелкнул пальцами.

— Кто? Я что ли? — обескуражено за озирался кот, не понимая почему при самом интересном разговоре вспомнили именно о нем.

— Не хочешь быть бездельником, останешься идиотом. Твое право, — серьезно произнес Иной, чем сильно раздраконил оборотня.

— Ты... Да я... Почему? — не мог он подобрать нормальные слова и стал искать поддержки в лице госпожи. Но та была занята другим. — Одежду что ли принести? — пробубнил кот, понимая что в этой комнате он лишний.

— Видишь, не такой ты идиот. Скорее бездельник. Впредь выполняй свою работу вовремя. Не мне тебя учить, — поторопил Иной.

Выйдя за дверю, оборотень передразнил Рафа и шепнул:

— Раскомандовался! — осторожно обернулся, боясь привлечь внимание еще одного господина.

Он еще помнил что вчера не смог противиться приказам этой пары. Было что-то в их глазах, крови и телах то, за чем его магически наполненная кровь готова была следовать. Странные дела тут творились и посоветоваться не с кем.

— Продолжим? — предложил Раф и заметил недовольство в глазах Анабель.

Ей не нравилось то, что теперь она заперта в комнате со странным Иным. Девушка не знала что еще можно ждать от человека, который не знает морали. Совсем недавно, он все ее тело облапал и сейчас даже вины не чувствует. Может у него вообще нет никаких чувств кроме превосходства? А откуда такая уверенность у раба с улицы? Нет, что-то здесь явно было не так. Но что?

— Что ты хотел обсудить с адвокатом? — пристально посмотрела Анабель на расслабленного Иного.

— Твой развод.

— Это недопустимо! — она повысила голос.

Этот треклятый раб все время выводит ее на эмоции. Уже который раз этикет вышколенной миссис Соундаль дает трещину. Анабель всегда была сдержанной, холодной и расчетливой. Но рядом с Рафом... Она пылает то праведным гневом, то сдерживаемыми слезами, то готова провалиться в отчаяние.

— Твои деньги останутся при тебе, ведь весь твой бизнес держится на твоем девичьем имени. Писать не сможешь под благородной фамилией? Возьми псевдоним и будь дальше серой мышкой, — он говорил правильно, красиво, но...

— Отец хотел, чтобы его бизнес смогли продолжить. Если я умру, то кому мне передать все дела? — отчего-то слова прошлись жаром по женскому телу. Будто она сейчас