Читать книгу - "Подлец высшей академии - Виктория Миллс"

Роза устало спала, откинувшись спиной на мягкие подушки. Ее ноги в рваных чулках были соблазнительно разведены, рука лежала на полуспущенных трусиках, а под ней на белоснежной простыне красовался большой мокрый след.

Боги, все бы отдал, что бы увидеть это своими глазами!

Я напрягся, чувствуя, как член вновь приподнимается, желая продолжить игру, виной которой стал яд саланара, и круто развернулся, что бы уйти.

— Не оставляй меня… — внезапно прошептала она, заставляя остановиться. — Вернись…

Я окаменел, едва веря словам, которые почему-то произвели такой сильный эффект.

Медленно обернувшись, я увидел, что девушка спит, тревожно морщась во сне.

— Прошу… — шептала она, сбивая с толку.

Слеза скатилась по ее щеке, и я не смог остаться равнодушным, как бы сильно не хотел.

Я склонился, невесомо коснувшись ее лица, и подушечкой пальца забрал слезинку, показавшуюся чище капли россы.

— Я люблю тебя… — простонала она, и меня словно парализовало.

Странное неприятное чувство кольнуло где-то внутри, и я сжал в кулак пальцы с ее слезой, ощущая, как гнев и чувство собственности берут верх.

Кто ей снится? Кому она признается в любви?!

Захотелось немедленно разбудить ее и спросить, а после развернуть и как следует оттрахать прямо на этой влажной простыне, что бы знала, о ком именно ей следует думать все время!

Ее грудь тяжело вздымалась из-под расстегнутой блузки. Она томно перебрала ногами, издавая тихие стоны.

Это стало последней каплей.

Я молча повернулся к порталу и взмахнул рукой, от чего стоящая на столе ваза разлетелась вдребезги, наверняка пробуждая ее от сна.

Но меня уже не было в комнате.

Настроение мгновенно испортилось. Захотелось убить кого-нибудь.

Я подошел к своему шкафу, что бы быстро переодеться и отправиться в тренировочный зал, планируя отвлечься.

Это должно было помочь.

16.

Я проснулась от звонкого грохота, и стала испуганно оглядываться по сторонам.

Пульс отбивал барабанную дробь. Глаза заволокла пелена слез.

В комнате никого не было…

Лишь крупные осколки вазы валялись на полу, отражая блики полуденного солнца из окна.

Видимо, я направила силу во сне и разбила ее. Такое уже случалось.

Я снова опрокинулась на подушки и закрыла глаза.

Действие яда еще не закончилось, хоть и значительно ослабло. Я чувствовала, как пот стекает по моей груди, бедрам и животу, как сердце учащенно бьется, а дыхание шумно срывается с губ.

Мне снился ужасный сон, в нем я снова теряла брата. Я просила Линза не уходить, умоляла остаться, но он словно не слышал и все дальше удалялся, исчезая в тумане на фоне дворца.

Мне его не хватало, очень.

На глаза вновь навернулись слезы, и я поджала колени к груди.

Он наверняка был бы разочарован мной сейчас. В отличие от него, я не стремилась сделать мир лучше, не старалась на благо империи. Я пыталась обрести свободу, и когда подвернулся подходящий момент, попросту сбежала, спрятавшись от обязанностей.

Мы были разные.

Мне не нравилась роскошная жизнь в замке, я чувствовала себя некомфортно среди чинов высшего общества, погрязших в интригах, коррупции и разврате. Все эти липкие взгляды, скрытые намерения, игры слов…

Не для меня.

Я задыхалась, не желая становиться частью этого мира, и уж тем более не собиралась спасать его, жертвуя собой.

Но Линз был другой.

Он верил в чистоту намерений, в совместный потенциал обычных людей и магов, в великое будущее империи. Брат считал себя ответственным за все, что происходило в государстве и потому погиб, пытаясь исправить ошибки отца и деда, а я…

Я бы отдала всю империю за него одного, не моргнув и глазом!

Взгляд упал на шкатулку, служившую телепортом для писем. Захотелось написать маме, поговорить с ней о Линзе, рассказать о том, что произошло со мной.

Но риск был не оправдан.

Мы договорились списываться с ней один раз в месяц, чтобы избежать подозрений, и в этом месяце я уже отправляла ей письмо.

Меня передернуло от мысли, что произойдет, если нас разоблачат. Имперский придворный совет может приговорить маму к смертной казни за измену, и отец ничего не сможет с этим сделать.

Нужно потерпеть…

Снова. Сколько бы ни пришлось.

Я лежала на влажной простыне со следами собственной страсти, и постыдно сжимала колени.

В голове подобно проекции вспыхивали воспоминания этого дня: хищный взгляд саланара, ядовитый укус, дверь в учительский туалет и вид на собственные пальцы под задранной юбкой…

Подумать только, я ублажала себя на глазах Габриэля Мейза!

Но то, что произошло потом, оказалось куда хуже.

Я помню, как поцеловала его, а после придвинулась, обхватила мощные бедра своими ногами и стала тереться о…

Стоп. Хватит.

Это не я.

Всему виной яд в моей крови и ошибка профессора Тринити!

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нужно оставаться в комнате.

Я взглянула на настенные часы, стрелки на которых показывали час дня. Это означало, что половина лекций уже закончились, и мне ничего не остается, как воспользоваться постельным режимом, прописанным Зиянко.

Внезапно в дверь постучали, и я замерла на месте.

Адреналин зашкалил, ускоряя по венам отравленную кровь. Я затаила дыхание, боясь пошевелиться.

Кто бы это ни был, он не должен видеть меня такой!

Я ждала, когда раздастся очередной стук или требование открыть дверь, уже предвкушая свой провал, но ничего не происходило.

Звенящая тишина оглушала, обволакивая со всех сторон.

Я бесшумно поднялась с постели и направилась к двери, потянувшись к деревянной ручке.

Прошло примерно пару минут, но я так и не услышала шагов и других посторонних звуков.

Тот, кто приходил, уже ушел.

Я тихонько приоткрыла дверь и увидела на пороге маленький сверток в картонной обертке.

Что это?

Опустившись на колени, я подняла «посылку» и быстро занесла ее внутрь, распаковывая на ходу дрожащими пальцами.

В ней оказалась прозрачная колба с зеленой жидкостью и маленькая записка:

«Это универсальное противоядие…»

И подпись на обратной стороне: «I.N».

Это от Аяна?

Все совпадало.

Он единственный помимо Габриэля кто знал об укусе саланара, и к тому же марийцы прекрасно разбирались в ядах, как и во всем, что имело влияние на человеческий организм.

Я была весьма удивлена, получив от него внезапное спасение. Вот только…

Риель Грейман ни за что не стала бы пить столь сомнительное зелье, оставленное кем-то у двери, а Роза Брайн — вполне могла.

С новым именем я чувствовала себя другой, более свободной, смелой, решительной, за которым не было прошлого, только