Читать книгу - "Я иду искать - Алекса Гранд"

Лиля

С инцидента в больнице прошло девять часов, а у меня до сих пор все из рук валится. Вдребезги расколота любимая тарелка Сергея с абстрактным узором посередине. Кофейник лишился края острого носика. На плите нелепым неровным солнцем красуется упавшее мимо сковородки яйцо.

Вот за него особенно обидно.

Впрочем, мне все равно кусок в горло не полезет, а Аристов, я надеюсь, перехватил что-то съедобное-сытное на очередной встрече с кем-то из многочисленных партнеров. Чьи фамилии-имена в моем мозгу давно превратились в непроизносимую кашу из букв.

Это я о своих клиентах помню все, вплоть до даты рождения, цвета глаз, родимых пятен, предпочтений в еде и прочей ненужной, в общем-то, дребедени. Все остальное перегруженное информацией сознание тщательно вытирает, освобождая место на «жестком диске».

Прожив почти пять лет в браке с Сергеем, я каждый раз забываю поздравить его родителей с годовщиной свадьбы и выгляжу белой вороной среди остальных родственников на торжестве. К счастью, они никогда не ставят мне это в вину.

— Лиля, ты где? Я дома.

До того как я успеваю устранить следы собственной неуклюжести, из прихожей доносится усталый голос Аристова, и я по въевшейся в кожу традиции иду его встречать. Скольжу подушечками пальцев по двухдневной щетине, помогаю повесить пиджак на крючок, пока загруженный какими-то своими мыслями мужчина разувается, и поднимаю с пола увесистый пакет, в котором призывно звякают пару бутылок вина.

Пожалуй, бокал красного полусладкого — это то, что мне сейчас необходимо.

— Налей мне чая, пожалуйста. Нас, кстати, в четверг на день рождения пригласили. Возьми на работе отгул, ладно? Яхта, Серебряный бор, сказка…

Мечтательно тянет Сергей, скрупулезно вытирая вымытые руки вафельным полотенцем, и не замечает, что я не разделяю его искрящегося энтузиазма.

— Ага.

— Ты же давно хотела покататься.

— Угу…

Обронив еще одно блеклое междометие, я наполняю изящные чашки из белоснежного фарфора зеленым чаем и рассеянно расставляю их на столе. Путаю сахар с солью, зачем-то достаю молоко, которое из нас троих пьет только Варя, и никак не могу обуздать поселившуюся в каждой клеточке тела панику. Постоянно возвращаюсь в больничный коридор и стремительно рассыпаюсь на осколки, слушая отстраненно-вежливое «не нужно переливание».

Не дай бог еще раз испытать что-то подобное…

— Ты голодный? Разогреть что-нибудь?

— Нет, спасибо. Мы с Левой в ресторане плотно поели.

Отвлекшись от ароматного напитка, отказывается муж и впервые за вечер пристально меня изучает. Шарит заботливыми глазами по моему бледноватому лицу, считывает намеки и полутона и скоропалительно приходит к ложным выводам.

— Что случилось? Опять с Крестовским что-то не поделили?

Да. Варвару.

— Нет. Крестовский здесь не причем…

Торопливо машу головой и, захлебываясь словами, вываливаю на Сережу сумбурный рассказ о треклятом звонке и маленькой девочке, попавшей в аварию. Реву белугой, размазывая слезы по щекам, рукавом кофты вытираю сопли и совершенно внезапно оказываюсь на коленях у Аристова. Утыкаюсь носом в его модную чуть измятую рубашку, оставляю на ткани влажные пятна и малодушно молчу о разговоре с Игнатом.

Крест перебесится и скоро забьет на нас с Варей. У него под боком красивая, пышущая здоровьем невеста с наверняка «правильной» группой крови и положительным резус-фактором. Марина Борисовна не могла не оценить.

— Давай спать, Лиль. Мне вставать рано, да и для тебя здоровый двенадцатичасовой сон — лучшее лекарство.

— Ты иди. Я еще посижу немного. Не смогу пока задремать.

Поцеловав мужа в висок, я выпутываюсь из кольца его бережных рук и даже растягиваю губы в вымученной полуулыбке. Не хочу, чтобы он ради меня бодрствовал до пяти утра, а потом ехал в банк свежевыкопанным трупом.

— Ты уверена?

— Да. Ложись. Доброй ночи.

На всякий случай кивнув, я собираю посуду и отворачиваюсь, направляясь к мойке. Споласкиваю чашки, неторопливо натираю их до первозданного блеска и, только после того как вкрадчивые мягкие шаги затихают в глубине квартиры, откупориваю бутылку вина.

Закутываюсь в лежащий на диване пушистый терракотовый плед, забираюсь на подоконник с ногами и хлещу терпкую рубиновую жидкость прямо из горла. И плевать мне на потрясающий букет из спелой черешни, чернослива, пряного трубочного табака и специй, главное, чтобы ужас, сковавший ледяной коркой все органы, отступил.

Вливая в себя глоток за глотком, я надеюсь напиться, притупить слишком яркие страхи и мышкой пробраться в спальню. Чтобы там свернуться клубком на огромной кровати и уснуть под мерное дыхание собственного мужа.

Мечты — которым уже в следующую секунду суждено обратиться в прах от звонкого сигнала, оповещающего о новом сообщении.

Игнат: я стою под твоими окнами. Спускайся.

Лиля: бегу и падаю. Лечу и расшибаюсь.

Игнат: спустись!

Лиля: езжай домой, Игнат.

Игнат: если ты сейчас не выйдешь, я напишу на асфальте, что Варя — моя дочь.

Очередная воздушная яма. Повышенная турбулентность. Крутое пике.

Рядом с Крестовским всегда было как на пороховой бочке, и прошедшие годы ровным счетом ничего не изменили. Не рихтанули. Не сгладили. Крест по-прежнему прет напролом с грацией бензовоза, не считается ни с чьими желаниями и упрямо обрывает мне телефон.

— Да иду я! Иду!

По-змеиному прошипев в трубку, я ненадолго смеживаю веки и считаю до десяти. Потому что если я выскочу из дома прямо сейчас, я просто-напросто забью Игната до смерти бутылкой и буду красноречиво убеждать сотрудников полиции, что меня накрыло состоянием аффекта. По крайней мере, ничем иным я не могу объяснить клокочущую в горле злость, грозящую выплеснуться через край и затопить все вокруг.

Хорошо, что Сергей давно нежится в объятьях Морфея и вряд ли проснется от едва различимых шорохов.

— Черт бы тебя побрал, Крестовский! Черт бы тебя побрал!

Переместившись в коридор, я несколько раз глубоко вдыхаю и обреченно натягиваю плед до самого подбородка. Просовываю ступни в мягкие теннисные тапочки и плетусь к лифтовым кабинам в чем есть, прикидывая, что вероятность встретить кого-то из соседей равна примерно нулю целых нулю десятых.