Читать книгу - "И хочется и колется - Ева Ночь"

На глаза я ей старался не попадаться. Выжидал и вынашивал планы… сам не знаю чего. Всё время тянуло на «а поговорить». Но все мои мысленные диалоги сводились к спорам и выяснениям отношений. Явно не то, что сейчас нужно.

Сил поговорить спокойно я в себе не чувствовал. Адов трэш. Я вообще не подозревал, что вид работающего человека может так… возбуждать. Будоражить. Приводить меня в неистовство.

Я думал о ней постоянно. И днём, и во время деловых переговоров, и ночью, когда пялился в потолок. А когда засыпал, она приходила в мои сны. Вскоре мне стало казаться, что я и на работу хожу исключительно за тем, чтобы хоть одним глазом её увидеть.

Нереальная чушь. А ещё она вызывала непонятные доселе чувства. Я смотрел на Лильку и хотел о ней заботиться. Оградить её от всех. Накормить, в конце концов. То ли жалость, то ли жмотское собственническое чувство меня терзало – я так и не разобрался. Ни усиленные тренировки в спортзале, ни холодный душ не могли мне помочь. Я словно заболел.

Я строил стратегии и менял тактику. Мысленно, конечно же. Ломал голову и ничего толком придумать не мог. Отупел, наверное.

И тут вмешался Тот Самый Случай. Зацепка, что наконец-то помогла прочистить мозги и успокоиться.

Недели через две после того, как Лилька прочно обосновалась уборщицей в моём офисе, позвонила бабка.

– Я умираю, – заявила она мне без всяких предисловий. Бабах – и просто раздавила мозг слишком тяжёлым известием.

Не то, чтобы я её любил – я её и знал-то лишь по фотографиям да недолгим разговорам. Но она всё же родной человек. Я даже привык к ней за пять лет общения. У меня кроме неё и мамы нет больше никого.

– Джина, – произнёс её имя и завис. Что говорят в таких случаях? Какие правильные слова найти?

Бабку на самом деле звали Евгения, но она большую часть жизни прожила в Америке, поэтому требовала обращаться к ней именно так. Воспитанный немного в других традициях, я доблестно избегал подобного панибратства, не называя её вообще никак. Но сейчас особый случай. На сердце как-то тяжело стало.

– Я возвращаюсь на родину, – ударила она под дых. – Хочу умереть дома. А заодно погреться в тёплых лучах твоей семьи. Надеюсь, вы с Лилей не откажетесь подарить немного любви старому умирающему человеку.

Сердце ухнуло куда-то в желудок, а потом в пятки. Семья. Лиля. Капец, одним словом. Я лихорадочно искал выход, как крыса, что попала в капкан и у которой лишь два пути: либо лапу себе отгрызть и спастись, либо сдаться и сдохнуть. Я не хотел ни того, ни другого.

И тут меня осенило. Ну, конечно же. Лиля! Вот он – мой шанс немного покрутить колесом фортуны!

– Ты когда приезжаешь? – спросил я, потому что точно должен был знать, как быстро мне придётся действовать.

– Через три дня, – сухо закашлялась бабка. – Я не одна, как ты понимаешь. У меня есть всё необходимое: сиделка, квалифицированный личный помощник. Эскорт, кха-кха. Ну, и наследство. Хочу всё оставить в твоих надёжных руках, Геннадий.

Надёжные руки. Если она узнает, что мой брак – фикция, а я пять лет морочил ей голову – это её убьёт. А я стану её убийцей. Поэтому… есть всего лишь один выход.

– Приезжай, Джина, мы будем рады тебя видеть.

Внутри я был не настолько бодр, как мой голос, но это ничего не меняло. Я выбрался из мягкого кресла и решительно отправился на поиски своей жены. Она нашлась в своём персональном закутке – среди инвентаря. Пила чай с какой-то коллегой-подружкой.

– Лилия, – вежливо попросил я её, – не будете ли вы так любезны зайти ко мне после того, как закончите э-э-э… обедать?

Если она обедает, то я Гай Юлий Цезарь. Там птичке мало будет. Помнится, у Лильки всегда нормальный аппетит был. А это какой-то пир анорексички: ешь вода, пей вода… ну, и дальше по тексту.

Я полюбовался на Лилькино застывшее лицо и вышел. Медленно, с достоинством. И дверь прикрыл деликатно. Пусть знает наших!

Лилия

Его появление похоже на бросок кобры. Он выждал момент и молниеносно атаковал. Я сижу и лихорадочно пытаюсь прокрутить сегодняшний день. Я где-то прокололась. И сейчас он на мне отыграется. Вот говорила я Юльке: не может быть всё очень просто! Это затишье перед бурей! А она лишь плечами пожимала да посмеивалась, обзывая меня параноиком.

– Вот это да-а-а! – радостно воскликнула Диана – моя напарница. Мы с ней делили территорию. К слову, одному здесь на такой площади запросто руки стереть можно – Беленькая, ты что натворила? Генеральный наш к тебе по имени!

Велико достижение, блин. Но для большинства – событие.

– Скоро узнаю, – вздохнула, собираясь с мыслями. – Ты только пока никому ничего не болтай, ладно?

– Я могила! – «застёгивает» Диана рот за воображаемую «молнию». Сомневаюсь, что так оно и будет. Диана – болтушка.

Из вредности тяну кота за хвост с полчаса. Пусть подождёт. Но тянуть и дальше у меня не хватает сил. Уж лучше всё сразу. А потом буду думать, что делать.

– Геннадий Романович просил зайти, – отчитываюсь я его секретарю – идеальной цапле с ногами от ушей. Та важно кивает, мол, в курсе. Уши у неё как у осла – из-под причёски выглядывают. Небось подслушивать будет.

Я осторожно стучу согнутым пальцем в дверь и захожу.

– Можно?

Крокодил поднимается с кресла, прислоняется задницей к столу и наблюдает за каждым моим шагом. Мне жутко не нравится его взгляд.

– Проходи, Лиля, проходи, – замораживает он меня вежливым голосом и складывает руки на груди. Я останавливаюсь посреди кабинета. Ближе как-то подходить к нему не хочется.

– Может, перейдём сразу к делу? – спрашиваю и нервно сжимаю пальцы в кулаках.

– Можно и к делу, – соглашается он. А затем выдаёт: – Предлагаю сделку. Очень перспективное и взаимовыгодное сотрудничество.

И время словно повернулось вспять. Стойкое ощущение дежавю.