Читать книгу - "Фамильный крест - Ольга Крючкова"

На утро Арина очнулась совершенно разбитой. Она осмотрелась и поняла, что спала с пистолетом в руке. Встав с постели, она направилась к тайнику и убрала оружие – с глаз долой, от греха подальше…

– Варя! Подай умыться! – позвала она горничную. – Варя! Где, ты, наконец?

Арина накинула атласный халат, и вышла в гостиную, собираясь устроить горничной основательную выволочку, особенно за предательство. В глаза бросился открытый буфет. Девушка, прежде чем закрыть дверцу, машинально заглянула в него. Обратив внимание на царивший в нем беспорядок, она вновь позвала:

– Варя!

И, наконец, поняла: горничная сбежала.

Арина, опустившись на колени перед буфетом, лихорадочно разбирала в нем посуду: все лежало на месте. Затем, открыв футляр для хранения столового серебра, обнаружила пропажу.

– Мало того, что продала меня этому мерзавцу, так еще и обворовала! – негодовала она.

Арина умылась, причесалась, надела свое любимое льняное платье и спустилась в кондитерскую. Было девять утра, и народ еще не набежал. Глафира убиралась в зале, завидев хозяйку, она поздоровалась:

– Доброго здоровья, барыня! Как спалось?

Увидев бледное лицо своей хозяйки и слегка опухшие от слез глаза, добавила:

– Вы опять по Василию убивались?

Арина кивнула, решив, опустить вечерние неприятные подробности.

– Глаша… Меня обокрали. Пока выяснила, что нет столового серебра…

Глаша замерла с тряпкой в руке:

– Господи, как же так? Что воры залезли? А вы сами-то, испугались?

– Нет, Глаша, воров не было. Это Варвара украла. Она сбежала, думаю, что вчера вечером.

– Ой, барыня, беда-то какая! Надо срочно в полицию сообщить, она мне сразу не понравилась… Вы, наверное, и не завтракали.

Арина отрицательно покачала головой.

– Сделай мне горячего шоколаду с эклером.

– Сию минуту…

Арина сидела в зале кондитерской, пила горячий шоколад, и смотрела на эклер – аппетита не было, идти в полицию до смерти не хотелось. Дверь кондитерской распахнулась, колокольчик зазвенел, вошел мальчуган лет десяти.

– Барышня, мне бы Арину Даниловну найти!

Арина встрепенулась:

– Это я… А что случилось?

Мальчуган подошел к ней и протянул вчетверо сложенный лист бумаги.

– Вот, письмо вам.

Арина схватила его с нетерпением и быстро развернула:

«Милая Арина Даниловна! Ариша! Я нахожусь в больнице, что на Сокольнической слободе. Несколько дней пролежал без сознания. Вот попросил написать сиделку: у меня все в порядке, не волнуйся. Прошу сообщи об этом отцу: Олений вал, дом мещанина Гвоздина.

Люблю, скучаю, умоляю прийти.

Лежу в хирургии, палата № 4»

Арина, не веря глазам, прослезилась и поцеловала письмо.

– Барыня, вы, наверное, вести добрые получили? – поинтересовался мальчуган.

– Да, самые добрые! А ты не откажешься выпить чаю с пирожными? Какие бы ты хотел?

Мальчик растерялся, его мать работала сиделкой в больнице, получала немного и пирожными его не баловала.

– Не знаю, наверно, сладкие…

– Глафира! Сделай мальчику тех сладостей, каких он захочет. Иди к прилавку…

Арина подтолкнула робкого мальчугана, совершенно забыв, что ее обокрали и предали. Она сияла от счастья.

– Арина Даниловна, чего это вы прочитали? Уж не счета ли от фабриканта Волкова вас так порадовали? – поинтересовалась Глафира.

Арина протянула ей письмо, та же быстро пробежала его глазами:

– Вот видите, все образуется. Вы идите, я сама в кондитерской управлюсь, да, вам собрать надо чего-нибудь с собой, поди, в больницах круассанами не кормят.

* * *

Арина, собрав узелок с передачей для Василия, отправилась на Сокольническую слободу, в больницу. Здание из красного кирпича выглядело обшарпанным, ведь больница строилась почитай пятьдесят лет назад московским градоначальником графом Александром Шуваловым. Что и говорить, граф Шувалов, как человек просвещенный для своего времени для города сделал нимало: сам не воровал и подчиненным свом не давал, построил множество больниц, общественных библиотек, приютов и домов престарелых. Именно при его правлении на Рубцово-дворцовой улице, что близ Стромынки, заложили Храм Вознесения Христова.

Но время шло и все менялось, имя Александра Шувалова, забылось: кто ж его знает, какой градоначальник правил Москвой полвека назад! Однако осталась больница на Сокольнической слободе, где в хирургии с перевязанной головой лежал в палате № 4 Василий Еленский.

Арина зашла в больничные ворота, к ней подошел дворник, он же местный страж порядка, и поинтересовался:

– Куда, барышня?

– К жениху, в хирургию.

– Держитесь правее, там увидите зеленое крылечко, вот вам прямо туда, – наставлял дворник.

Арина поблагодарила доброго стража и пошла так, как он сказал. Пройдя через зеленое крылечко и, войдя в здание, она прочитала надпись, сделанную красной краской на стене: хирургия. При входе сидела старенькая нянечка, которая также поинтересовалась: куда и зачем?

– А так вы к тому сердешному художнику, которого подобрали на набережной с разбитой головой, – прошамкала старушка. – Помню, рано утром его привезли: весь в крови, думали – не выживет… Ан ничего! Живучий твой жених-то оказался. У хирурга бумаги вчера попросил: и марает ее без конца, все сказочных чудищ рисует, и складно так получается, – рассказывала без умолку добродушная нянечка, провожая Арину до палаты.

Арина увидела дверь, выкрашенную еще во времена Шувалова белой краской, и номер «четыре».

– Спасибо, – она сунула нянечке пятьдесят копеек.

Та посмотрела на монетку, поклонилась и пошаркала обратно на свой пост.

Арина приоткрыла дверь и робко заглянула внутрь. Палата была переполнена, пять больных с различными увечьями лежали на кроватях, лишь один сидел и смотрел в одну точку. Девушка растерялась: где же Василий? Все в одинаковых больничных пижамах, перевязанные, перебинтованные были похожи друг на друга. Она решилась войти, иначе Василия ей не найти. Когда она очутилась в палате, то сразу же стала объектом повышенного внимания, любопытные взгляды, как по команде, дружно устремились на статную красивую барышню. С кровати, что стояла у окна, раздался знакомый голос: