Читать книгу - "Обрученные Венецией - Мадлен Эссе"

– В доме тихо… – он заинтересованно оглянулся, внутренне надеясь, что они одни.

– Дети и Палома спят. Энрике и Анджела отправились в предместье Вероны отдать заказы платьев.

Диего пронзал смущение Каролины каким-то пытливым взглядом, словно намеревался заглянуть ей в душу и нагло похозяйничать в ней. Будто ощутив это, она отвела глаза и прошла к плите, спрашивая у него:

– Лекарь Пенна, может быть, теплого молока с медом?

– О, да, благодарствую, Каролина. Согреться перед осмотром не мешало бы.

– Вы полагаете, что меня нужно осмотреть?

– Желаю убедиться, что вы в порядке, – она заметила, как он растерянно уткнулся в окно.

За последний месяц Диего Пенна захаживал в дом Гаета едва ли не каждую неделю. С тех пор, как он увидел Каролину, частенько стал «проезжать мимо» и заглядывать безо всякой нужды. Ей нравилось мужское общество, но при этом всем своим видом она указывала ему на занятость своего сердца.

– Как ваше дитя? – спросил он, с аппетитом отпивая из глиняной кружки.

– Ох, этот малыш иногда совершенно неугомонный, – рассмеялась Каролина.

– Это хорошо, – улыбнулся Пенни. – Ох, кстати, я вам привез подарок…

Он достал из своей сумки завернутый сверток.

– В нем сахарные сладости, – сказал он. – В это время года фрукты – большая редкость, но эти угощения довольно изысканны.

– Благодарю, лекарь, – с улыбкой ответила Каролина и приняла от него дар.

Какое-то время они беседовали о пустых сплетнях, и их общение вполне могло бы стать непринужденным. Но синьора Фоскарини все чаще стала ощущать напряжение и даже смущенность во время их беседы. Виною тому был пристальный взгляд лекаря, с нескрываемой влюбленностью осматривающий ее. Не желая рассуждать о причинах этого вожделения, Каролина отвлекала свое внимание на его слова.

– Боли повторяются? – спросил Диего, осмотрев Каролину.

– Гораздо реже, чем прежде. Но я и вовсе ничего не делаю. Иногда прогуливаюсь по дворику, но тут, как видите, далеко не уйдешь. Поэтому довольствуюсь лишь домашними стенами.

– Хорошо, что зима выдалась мягкой, и у Гаета довольно тепло. Берегите себя, Каролина. Если что-то будет беспокоить, вы знаете, где меня искать.

Она лишь кивнула головой, проводя лекаря к порогу.

– Диего, – несмело промолвила она, и тот обрадованно откликнулся, одаривая ее взором, полным нетерпеливых надежд, – помните ли вы, когда я вам около двух месяцев назад отдавала письмо, адресованное моей тетушке? Вы еще говорили, что ваш знакомый гонец нередко навещает Флоренцию…

Диего растерянно кивнул головой.

– Вы скоро сумели его передать?

Он посмотрел в ее прекрасные глаза, сияющие ожиданием и нос тальгией, и к нему сразу пришло осознание того, что сейчас эта синьора невероятно тоскует по родным.

– Да, я отдал его сразу, – не мешкая ответил Пенна. – Вас что-то беспокоит?

– Да, Диего, – ответила с грустью она. – От тетушки до сих пор нет ответа. По срокам она должна была уже ответить или даже приехать ко мне…

Тот лишь развел руками.

– О, Каролина, в это захолустье ответ мог не дойти…

– Разве это захолустье? Через пять миль располагается Верона…

– В городские стены письма ходят чаще. А сюда вряд ли кто-то их довезет. Быть может, и ваше письмо не дошло… Они часто теряются…

Он как-то замялся, но потом улыбнулся ей и с ободрением промолвил:

– Каролина, меня не покидает уверенность, что вы обязательно увидитесь со своей тетушкой.

Она достала из-за пояса конверт и протянула ему.

– Диего, Богом молю, отправьте еще одно письмо во Флоренцию! Быть может, хотя бы это дойдет к моей тете… Вот и деньги в поощрение…

– Нет, не нужно. Я обязательно выполню и эту вашу просьбу!

В его улыбке, брошенной им на прощанье, Каролина прочла нечто искреннее и чувственное, дарящее теплоту и нежность. Подобные сердечные моменты придавали его, и без того приятной внешности немалую долю такого мягкого обаяния, которым так редко обладают мужчины.

– Не нравится мне, синьора, что этот Пенна постоянно к вам захаживает, – послышался недовольный голос Паломы, выходящей из их крохотной комнатки. – Слишком часто для беременной женщины вы принимаете лекаря.

– Ох, Палома, не ворчи! – рассмеялась Каролина. – Диего Пенна – весьма галантный молодой человек…

– И неженатый, – с недовольством отметила та.

– И что с того, Палома? – с улыбкой спросила Каролина.

– Неужто вы не замечаете, что он в вас влюблен? Сладости носит всяческие, подарки. А как он улыбается, глядя на вас!

Каролина заливисто рассмеялась.

– Ну что же, дорогая, может, он и влюблен. Но не стану скрывать, что мне это лестно: быть в положении и заиметь поклонника – разве это не прелесть?

– Но вы венчаны, синьора! Негоже женщине при живом муже принимать ухаживания от другого мужчины.

– А что же мне делать? – с раздраженным недовольством спросила Каролина. – Что мне делать, Палома, если мой муж до сих пор не подал никаких признаков того, что у него есть еще чувства?

– Так откуда же ему знать, синьора, где вы обитаете? Он ведь посылал офицера, но вы скрылись от того.

– Дабы снова не оказаться плененной.

– И все же он простил бы вас…

– Палома, ты никогда не любила сенатора Фоскарини, с чего это в последнее время бросаешься в его защиту?

– Он вас любил искренне, всей душой. А разлучили вас жестокие сердца. И я верю, что вы будете вместе, – увидев слезы в глазах кормилицы, Каролина смягчилась в лице и обняла ее. – Я так переживаю за вас, синьора! Я и сама отправилась бы в путь, чтобы известить сенатора о вашем местонахождении. Но во мне нет присущей вам смелости и решительности, и боюсь, что я к нему просто не доберусь.

– Моя милая, дорогая кормилица, твоя любовь ко мне всегда была сердечной, словно у матери к своему дитя. Ты не представляешь, как ты дорога моему сердцу. Обещаю тебе, что, если сенатор приедет за мной, я найду в себе силы простить его, моя родная.

– А если все же не удосужится?

– Odero si potero; si non, invitus amabo.

– Синьора…

– Ох, Палома, я презентую тебе цитатник! «Буду ненавидеть, если смогу; а не смогу – буду любить против воли», – последние слова из ее уст сорвались едва ли не с плеском тихого плача. – Так писал Овидий в своем творении «Любовные элегии».

– В Милане на самом деле ходят слухи о намерениях герцогства в отношении Венеции, – произнес Антонио, присаживаясь по приглашению Адриано за обеденный стол.