Читать книгу - "Пророчество без букв - Юлия Цезарь"

комнате, облагороженной черными и красными шелками, с огромной кроватью, а на ней были богини любви. Страстная Ливафейн и нежная Кая. Две красавицы стояли на коленях друг перед другом в сексуальном белье, которое чуть-чуть прикрывало самые сокровенные места. Они обнимали друг друга, ласкали, страстно целовались и касались самых чувствительных мест друг друга. Они долго наслаждались обществом друг друга, пока Кая не выгнулась в спинке под умелыми пальчиками Ливафейн, громко постанывая, а звёздная в этот момент обратила свой взор на Закнеыла.

— Мы ждали тебя, — томно и голодно прошептала она и, подойдя к краю кровати, взяла Закнеыла за руку, ведя на мягкие покрывала и лаская его ладонь измазанными соками Каи пальчиками.

Придя в себя, оборотень помогла звёздной повалить на кровать Зака, привязывая его руки к спинке, нарочно качая своими грудями перед лицом мужчины. Пока Ливафейн, царапая его живот, двигалась к члену язычком, Кая ласкала его шею и зазывающе терлась грудью о его тело.

О боги, как это было приятно. Две женщины, которые вызывали сильнейшие эмоции в жизни Закнеыла были сейчас с ним. Ливафейн была единственной звёздной, с кем Зак мог забыться, потерять счёт времени и заботам и просто наслаждаться жизнью. И Кая… Его милая Кая, которая с недавних пор возродила в нем надежды на то, что его жизнь не обязательно должна проходить в одиночестве.

Они делали все, что он желал. Не успел подумать, что хочет видеть их снова целующимися, как Кая спустилась к низу его живота и оторвала Ливафейн от дела. Затем они обе принялись ласкать его стояк своими языками, водя при этом друг другу руками по груди. Две прекрасные девы возбуждали одним только видом своим, но… это было неправильно. Ливафейн ни за что бы не потерпела конкурентку в постели Зака, а Кая — она должна быть единственной. Он желал слышать, как она одна произносит его имя, опять коверкая его окончание; хотел принимать ее неуклюжие ласки, когда она не знает, куда деть руки. Ему была нужна одна настоящая девушка. Он почти повелся, возжелав их обеих, однако ни одна звёздная не способна удовлетворить его так, как Кая. А Кая ни за что бы не разделила его с другой. Гоня их от себя, он начал брыкаться, извиваться, а в голове держал лишь образ своей лунной, такой невинной и такой любимой.

Сектар не стал мучить Закнеыла. Как только он отказался от предложенного, туманный вернул его обратно, показывая удовлетворенную улыбку.

«Молодец. Остался твой потаённый грех. Держись», — послал он мысленно и с гордостью объявил, будоража толпу на настоящее ликование:

— Звёздный прошёл испытание Похотью!

А пройти испытание Сектара — это что-то да значит.

— Пойди прочь, — пытаясь перекричать толпу, один из испытателей выбежал вперёд, отталкивая брата Гина. — Я не позволю звёздному быть лучше, чем туманный!

Это был не просто тычок, а удар пальцем в лоб. И впервые это принесло какую-то боль.

Эта зима была холоднее, чем многие предыдущие. И суровее. Добыча в лесу либо передохла, либо попряталась. Закнеыл смотрел с холма на кипящую жизнью деревню. Никто никого не боялся, все друг друга знали. Эльфы были богато одеты, им тепло… Не то что Закнеылу и Кае — подруга ждала под деревом, дрожа от холода. Оба они ждали тьмы, чтобы спокойно пойти в гости к Гину и Валанди. Они не хотели говорить о своих проблемах, не хотели напрашиваться; Кая не желала покидать звёздного в холоде и голоде, и терпела невзгоды с ним. Она больше не могла добывать деньги — не так давно подскользнулась на охоте и серьёзно повредила ногу. Закнеыл из кожи вон лез, чтобы накопить денег на тёплую одежду и на пропитание. Деревня была слишком людная. И они не рисковали выходить в столь светлый день.

А вот и Гинтар с Валанди вышли из дома — их хорошо было видно с холма. На Валанди была дорогая тёплая одежда, дорогие украшения, и вообще она выглядела счастливой. Гинтар подбежал к ней, схватил на руки и закружил. И вслед за ними из дома выбежал мальчик. Это было настоящее чудо природы — от такого кровосмешения сынишка друзей был просто прекрасен и обещался стать красивым юношей.

— Закнеыл, тебя могут увидеть. Спрячься. Нам ещё восемь часов ждать, — дрожащим голосом прошептала Кая. У неё не было настроения и сил даже на коверканье имени. Ещё бы… На ней была только рубаха да плащ. Да и Зак не был одет по погоде. Свой плащ он отдал любимой, но он не согревал её.

Восемь часов холода, голода и вид печальной возлюбленной не приносили радости. Закнеыл оскалился в сторону деревни. И почему они с Каей вынуждены скрываться, тогда как не сделали ничего плохого? Чем они хуже остальных? Они такие же эльфы из пророчества, ничуть не менее важные, чем Гинтар и Валанди. Однако одни живут в богатстве и достатке, а другие в холоде и голоде. Черт бы побрал его происхождение! Зак ударил кулаком по ближайшему дереву, разбивая костяшки в кровь.

Если бы не его темные волосы, не эти проклятые глаза и бледная кожа, он бы мог дать Кае всё: спокойную жизнь в тепле и уюте, горячую пищу и самое главное — безопасность. Но он был тем, кем являлся, и не мог изменить этого. Она пошла за ним, она выбрала его вопреки здравому смыслу, а что он? Стоит и размышляет тут о всяких «если бы»!

Отогнав эти нерадужные мысли куда подальше, Зак повернулся к любимой. Обнял ее дрожащее тельце, поцеловал в замёрзшие щёчки. Сейчас он разведет огонь, и плевать, что из заметят — Зак защитит свою единственную от любой напасти. Вечером они сытно поедят у друзей, и пусть его загрызет совесть из-за того, что им приходится просить о ночлеге. А на утро он сгорит от стыда, но одолжит денег, чтобы отправиться с Каей на юг. В лепешку разобьется, но найдет место, где их примут как в Доусоне, лишь бы Кая была счастлива.

На небе озарился яркий свет, вся иллюзия стала в нём таять, а к Заку приходить воспоминания, но это немедленно пропало. Всё по новой: холод, голод…

— Я видела, как ты смотрел на их ребёнка, — прошептала Кая, пытаясь найти хоть какое-то тепло в теле. — Мне жаль, что я не могу подарить тебе его.

Опять вспышка, но свет ушёл быстрее, чем в первый раз. В голову Закнеыла пришло воспоминание, что Кая подхватила какую-то болезнь. Уже год