Читать книгу - "Заманчивый мир - Кей Мортинсен"

— А если дедушка будет против? — предположила она, немного успокоившись.

— Он будет на седьмом небе от счастья. Но сперва дай ему привыкнуть к твоему приезду.

Как могла она отказаться после столь неопровержимых доводов? Ее упорство выглядело бы ребячеством. И тем не менее, идея Манфредо была неприятна Эмили, хотя и несла в себе некий здравый смысл. Видя, что невеста близка к истерике, Манфредо торопливо толкнул дубовую дверь и ввел Эмили в просторный холл.

Некоторое время она молча разглядывала высокие колонны, упиравшиеся в изысканной отделки потолок. В воздухе витал аромат фруктовых деревьев, чьи отягощенные ветви колыхались на ветру за окном.

Она подняла руку и с сожалением осмотрела кольцо. Затем решительно сняла его и положила обратно в сумку.

— Ты, как всегда, прав, — тихо промолвила Эмили. — Здоровье дедушки сейчас важнее.

Манфредо облегченно вздохнул.

— Ваша светлость, вы вернулись!

— Лючия! — Расплывшись в улыбке, Манфредо поспешил навстречу пожилой женщине, одетой в серую униформу, и заключил ее в объятия. — Лючия знает меня с пеленок, — объяснил он Эмили. — Ее мать работала у моего деда. Не удивляйся, если она вдруг начнет давать тебе советы: наши семьи так близки, что Лючия имеет полное право на собственное мнение. Она даже меня порой ругает, словно я все еще маленький.

Эмили вымученно улыбнулась. Манфредо дал служанке какие-то указания, и та поспешно удалилась.

— А теперь пойдем наверх, в гостиную, — сказал он Эмили. — Там и подождем. Я попросил Лючию сообщить твоему деду, что мы уже здесь.

Чувствуя себя как дома, герцог подвел Эмили к широкой лестнице. Нервно облизывая губы, она вертела головой по сторонам, потрясенная обилием старинных портретов, с которых напыщенно взирали ее аристократические предки.

В гостиной Манфредо первым делом предложил Эмили напитки.

— Думаю, дедушке не очень-то понравится, если внучка будет дышать на него перегаром, — отказалась Эмили.

Похвалив ее за сообразительность, Манфредо налил себе виски.

— Попрошу тебя еще об одном, — осторожно начал он. — Постарайся на людях не показывать, что мы питаем друг к другу какие-то чувства. Для всех мы пока всего лишь друзья, поняла?

Злая и обиженная, она скрежетнула зубами и быстро сказала:

— Не волнуйся. Никто ничего не поймет.

— Ну и умница! — Манфредо довольно ухмыльнулся. — Откровенно говоря, я подумал, что лучше бы никому вообще не говорить до самого последнего момента.

— Как это? Почему? — засыпала его вопросами Эмили.

— Мне хочется, чтобы никто не мог вмешаться и все испортить. Гостей созовем, как будто бы на бал, а там… Только представь, Эмили, какие у них будут лица, когда ты выйдешь в подвенечном платье!

— Очень оригинально! — буркнула Эмили.

Но Манфредо не заметил сарказма и продолжал строить планы.

— Зато наша свадьба запомнится надолго. И еще один плюс: если мы будем держать все в тайне до последней минуты, на венчание не просочится ни одного репортера!

— Ты — сама предусмотрительность!

Он подозрительно покосился на Эмили, но она придала своему лицу такое безмятежное выражение, что все сомнения Манфредо относительно ее искренности мгновенно развеялись.

— Значит, ты согласна?

Эмили пожала плечами.

— А почему бы нет?

Манфредо настороженно прислушался.

— Дедушка, — громким шепотом объявил он, хотя Эмили могла поклясться, что со стороны входной двери не донеслось ни единого звука. — Я слышу, как скрипят половицы…

С этими словами он распахнул дверь, и служанка вкатила в комнату кресло, на котором восседал статный седовласый старик.

— Манфредо!

Эдоардо ди Мафаи протянул обе руки, и мужчины крепко обнялись.

Несмотря на слабое здоровье, это был еще довольно импозантный старец. Эдоардо был высокого роста и сидел в кресле прямо, будто палку проглотил. Осанкой он так напомнил Эмили строгого священника-отца, что глаза девушки наполнились слезами.

— А ты, должно быть, Эмили?

Она поспешила к деду, опустилась на колени и позволила слабым рукам Эдоардо заключить в объятия свое сотрясаемое рыданиями тело. Он долго не выпускал ее, гладил трясущимися пальцами мягкие волосы, а Эмили вмиг забыла все слова, которые хотела ему сказать, и те несколько фраз на итальянском, которые выучила специально, чтобы порадовать деда.

— Ах, совсем как Стефания, — прошептал он, любуясь ее зардевшимся лицом.

Эмили немного отстранилась и, вытирая слезы, заметила:

— Ничего подобного! Мама была настоящей красавицей…

— И ты ничуть не хуже, — заверил Эдоардо.

— А я думала, вы ужасно придирчивы, — проговорила Эмили, глотая слезы.

Старик вынул белоснежный платок и вытер слезы внучки, а потом и свои.

— Прости мне эту слабость, Эмили. Твой приезд так много для меня значит! Вообще-то я уже смирился, что вместе со мной уйдет вся память о нашем славном роде.

— Вы побудете немного без меня? — деликатно осведомился Манфредо, чувствуя себя лишним.

— Конечно! — добродушно отозвался старик и с нежностью проводил взглядом Манфредо, который скрылся за дверью.

— Вы так его любите, — сказала Эмили. Ей было необходимо, чтобы кто-то похвалил Манфредо, развеяв тем самым остатки сомнений относительно его честности.

— Он стал мне почти что сыном, — просто ответил Эдоардо. — До того, как здесь поселился Манфредо, я был очень одинок. А теперь вот он еще и внучку мне привез! Он как никто понимает меня, во всем помогает мне, забывая даже о своих личных проблемах…

— А разве у него проблемы в личной жизни?

Эдоардо покачал головой.

— Милая Эмили, у него была жена, Карла Фредерика, одна из моих дальних родственниц. А потом она умерла, и я остался единственным, последним ди Мафаи…

Эмили почувствовала, что сейчас разрыдается. Манфредо никогда не говорил, что Карла Фредерика была из той же семьи, что и она.

— Я знаю, что он был женат и что жена его умерла при родах, но он не говорил, что она была вашей родственницей.

— Карла Фредерика была моей последней надеждой, — просипел Эдоардо. — Два старинных знатных рода могли бы наконец породниться… А как я обрадовался, когда Карла Фредерика сообщила, что ждет ребенка!

— Ужасно, что она умерла так рано, — выдавила Эмили. — Вам обоим, наверное, было очень тяжело…

— Обоим-то обоим, но Манфредо был просто раздавлен. Он всегда казался сильным, достойно переносил все потрясения, а тут… Когда погибли его родители, он вел себя как настоящий мужчина, а ведь в ту пору ему было всего семнадцать. Он взял на себя заботу о брате, стал управлять семейным бизнесом, но этот случай с Карлой Фредерикой… Манфредо был безутешен, мы даже потеряли его из виду на несколько дней после похорон. Я никогда не видел такого лица, словно… весь мир рухнул и ему теперь все равно…