Читать книгу - "Бессмертная любовь - Кресли Коул"

Он вспомнил свою жизнь в клане. Все устраивали свалки, мужчины всегда находили предлог, чтобы прикоснуться к своим женщинам, а если ты в чем-то отличился, то тебя одобрительно хлопали по плечу чуть ли не сто раз. Проводя время с родичами, Лахлан почти все время носил какого-нибудь малыша на шее, а еще два цеплялись ему за ноги.

Он представил себе Эмму робкой малышкой, растущей в Хелвите, вампирском оплоте в России. Хотя Хелвита была вся раззолочена, там было сыро и темно. Ему ли этого не знать: он достаточно долго просидел там в темнице. Если уж на то пошло, она могла находиться там в тот момент, когда он был в плену, – пока не переехала в Новый Орлеан.

Вампиры, которые там жили, были такими же холодными, как их дом. Они не стали бы прикасаться к ней с нежностью: он ни разу не видел, чтобы вампир проявлял нежность. Если Эмма настолько в этом нуждается, то как она без этого обходилась?

Лахлан встал, выбираясь с Эммой из ванны. Он вытер ее, а потом уложил на кровать. Ее светлые волосы разметались по подушке, их концы оказались влажными. Их дивный аромат захлестнул его. Дрожа, он снял с Эммы это преступно-соблазнительное белье и мысленно застонал при виде ее тайн.

Сквозь сон Эмма пролепетала:

– Можно мне спать в вашей рубашке?

Лахлан нахмурился. Почему ей вдруг захотелось надеть его вещь? И почему ему самому тоже нравится эта мысль? Он облачил ее в одну из своих рубах, хотя Эмма в ней буквально утонула, а потом накрыл одеялом. Но как только он натянул одеяло ей до подбородка, она вдруг проснулась и села. Слепо прищурившись на него, она повернулась к окну, а потом забрала одеяло и подушку и перелегла на пол, рядом с кроватью. Так, чтобы не оказаться на свету от окна.

Когда Лахлан поднял ее на руки, она прошептала:

– Нет. Мне нужно быть там. Мне там нравится.

Ну конечно. Вампиров тянет вниз, они спят в темных углах и под кроватями. Как оборотень, Лахлан всегда прекрасно знал, где их искать, чтобы отрубить голову раньше, чем они успеют проснуться.

В нем полыхнула ярость.

– Больше этого не будет. – С этого дня она будет спать с ним, и он не допустит даже мысли о том, чтобы принять этот неестественный обычай своих врагов. – Я больше не допущу, чтобы ты попала на солнце.

– Почему вам это важно? – спросила Эмма так тихо, что Лахлан едва ее услышал.

«Потому что тебя слишком долго не было в моей постели».

* * *

Анника лежала, заваленная кирпичами. Она была беспомощна. Она увидела, как вампир отмахнулся от стрел Люсии, словно от мух, и разделила изумление Люсии. Давным-давно воительница была осуждена испытывать невыразимую боль в случае промаха – и вот теперь она пронзительно закричала, выронив лук.

Где-то у дома завыл оборотень – это был низкий, горловой вопль ярости. Темнота – только молнии били в землю, а у дома мигал газовый фонарь. Красные глаза Айво в свете фонаря казались пылающими, он усмехался. Лотар незаметно снова появился в тенях – но ничего делать не стал. Люсия все еще кричала. Оборотень взревел… приближаясь. Реджин стояла одна против троих.

– Оставь нас, Реджин, – прохрипела Анника.

А потом… в темноту метнулась тень. Белые зубы и клыки. Голубые глаза светились в темноте. Тень подползла к упавшей на пол и содрогавшейся в конвульсиях Люсии. Анника ничего не могла предпринять. Настолько была беспомощна! В кратких промежутках между молниями зверь-оборотень казался человеком.

Аннике хотелось убить его, но она была бессильна. Оборотень потрогал лапой лицо Люсии и пытался стереть у нее со щек слезы. Он поднял ее, прошел в угол и уложил позади стола…

«Почему он не рвет ей горло?» – подумала Анника.

Внезапно оборотень выпрямился, яростно взревел и бросился на вампиров, вступив в бой рядом с потрясенной, но быстро приспособившейся к совместному бою Реджин. Вскоре оба подручных вампира были обезглавлены. Айво и рогатое создание стремительно телепортировались прочь – бежали! Непонятный Лотар молча кивнул и исчез.

Оборотень метнулся к Люсии, а потом наклонился над ней. Она смотрела на него с благоговейным ужасом. Анника закрыла глаза, а когда снова их открыла, оборотень исчез. Люсия осталась лежать, дрожа всем телом.

– Что это было? – вскричала Реджин.

В это мгновение появилась Кэдрин Хладносердечная, стремительно вошедшая через веранду.

– Что здесь произошло? – спросила она, держа меч перед собой и гибко поворачивая запястье, чтобы описывать клинком круги.

– Напали вампиры. И притом ты только что разминулась с оборотнем, – промямлила Реджин, отчаянно разбирая завал. – Чудище расплющило Аннику…

Последней удалось просунуть руку через обломки, и Реджин ухватилась за нее и вытащила Аннику наружу. В глазах ее стоял туман.

Эмма проснулась на закате – и нахмурилась, вспоминая подробности этого утра. Она неясно помнила, как большие теплые руки Лахлана разминали ее закаменевшие мышцы, иона стонала, пока он массировал ей шею и спину.

Возможно, Лахлан все-таки не обезумевший жестокий зверь. Эмма точно знала, что ему хотелось заняться с ней любовью – она чувствовала, насколько сильным было его желание, – однако он сдержался. А потом, уже позже, она почувствовала, как он вышел из душа и забрался к ней в постель. Его кожа все еще была влажной и теплой. Он притянул Эмму к себе и пристроил ее голову на своей руке. Хрипло произнеся какое-то незнакомое слово, похожее на проклятие, он все-таки не дал волю своему желанию.

Эмма инстинктивно почувствовала, что Лахлан лег между ней и окном, а когда он привлек ее к себе, поняла, что находится под надежной защитой.

Она села в постели и осмотрелась. Если Лахлан и заметил, что она проснулась, он никак это не показал, продолжая сидеть в темном углу и наблюдая за ней светящимися глазами. Эмма потянулась к лампе у кровати и заметила, что та лежит у кровати, разбитая.

И вообще вся комната была… разгромлена.

Что случилось? Кто сотворил такое?

– Одевайся. Мы уезжаем через двадцать минут.

Лахлан устало поднялся.

– Но…

Дверь за ним закрылась.

Эмма недоуменно взирала на следы, оставленные когтями на стенах, на полу, на мебели. Все было изодрано на куски.

Она опустила взгляд. Нет, не все. Ее вещи стояли позади истерзанного кресла, как будто Лахлан их спрятал, зная, что должно произойти. Одеяло, которое он в какой-то момент утра повесил на карниз поверх занавесок, продолжало висеть на месте, создавая дополнительную защиту от солнца. А кровать? Следы когтей, набивка матраса и перья окружали Эмму словно кокон.

Сама она осталась нетронутой.