Читать книгу - "Любовные чары - Елена Арсеньева"

Они двигались на запад, и дыхание моря становилось всеощутимее.

– Я бы предпочел корабль, – сказал Десмонд Сименсу, –быстрее, удобнее…

– И опаснее, – добавил тот.

Марина не могла не согласиться. Ужас и безнадежность,пережитые во время шторма, порою воскресали в душе, и она думала, что природаславно подшучивала над ней в последнее время: в ночь ее похищения выдаласьустрашающая вьюга; для того, чтобы к ней вернулась память, был устроенвнезапный шторм; а для того, чтобы Маккол мог закрепить свои права на нее,наступил столь же внезапный, почти неестественный штиль. Надо думать, тридцатьпервого июля будет иметь место настоящее светопреставление. Звук и вспышка одинокоговыстрела просто-таки потеряются в грохоте и блеске молний, а струя крови будетмгновенно смыта ливневым потоком. На меньшее Марина была не согласна! Пока жеона предпочитала, чтобы сияло солнце.

Ей никогда не случалось задумываться о свойствах своегохарактера; сама она считала себя существом довольно унылым, хотя порою ивспыльчивым до безобразия. В жизни ее было так мало радости и любви, что онанаучилась ценить самые малые их проявления, и даже в дождливый, промозглыйоктябрьский день ее способен был привести в восторг и умиление желто-алыйкленовый лист, прилипший к стеклу, словно последний привет усталого солнца.Особенно желанным было двадцатилетие – далекая звезда, знамение освобождения.

Теперь же прибавилась еще одна, более близкая звездочка –тридцать первое июля. Мелькнула мысль, что Маккол откажется исполнитьобещанное, однако Марина тут же отогнала ее. Пусть попробует! И вообще – этокогда еще будет! А пока – надо радоваться каждому дню, внезапному путешествию вдиковинную страну Англию, обилию нарядов в баулах, великолепию погоды… Январьна дворе, постоянно напоминала себе Марина, когда глядела на свежую зеленуютраву, в которой там и сям вспыхивали под солнцем журчащие ручейки: в нихпревратился мимолетно выпавший снежок.

Дорога становилась оживленнее. Близ нее виднелись сады,огороды, жилища. Марина смотрела во все глаза. Ее очаровали сельские домики ссоломенными крышами, оплетенные розами и плющом до самой кровли и густоосененные деревьями. Постепенно дома делались внушительнее. У них были красныечерепичные крыши, и люди, стоявшие на крылечках, казались одетыми лучше, чемпростые селяне. Они приветливо махали проезжающей карете, и Марина заметила,что Десмонд иногда машет в ответ.

«Какие приветливые здесь люди, – подумала она, не удержавшись,чтобы, в свою очередь, не помахать очаровательной девчушке с волосами, какбелейший лен. – А кузен-то небось возомнил, что они его встречают. Ну вточности тот немецкий принц, который вообразил, что фонари в его честь горят!»

– Мы есть близко, – вдруг обратился к ней кузен, и Маринавздрогнула от неожиданности: тот заговорил по-русски. Очевидно, чтобы не понялСименс, скромно притулившийся на боковом сиденье. – Просить вас хорошо себявести с мой дядючка, тетучка и мой слуги. Понимайте?

– Понимайте, – обреченно кивнула Марина. – Значит, и у вастоже имеются дядючка и тетучка? Никакого от них спасения! О господи, не моглая, что ли, попасть к другому лорду, сироте круглому?!

Десмонд воззрился вопросительно, и Марина поняла, чтосказанное ею – за пределами его понимания.

– Потерплю, – отмахнулась она. – Но ты мне за все заплатишь!

– О, yes, – пробормотал Десмонд, и Сименс, напряженновслушивавшийся в непонятную речь, облегченно вздохнул, услышав знакомое слово.