Читать книгу - "Девушка с обложки - Ольга Малинина"

«Безобразнейшие цветы! – сокрушалась Марина Васильевна. – Разве в марте не бывает других цветов?»

Марина Васильевна в день 8 Марта позволяла себе бесконечные капризы, и поэтому никакая мелочь жизни не уходила из-под ее наблюдения. Утром она закрутила волосы и накрасила ресницы, и из кухни уже веяло какими-то расчудесными бутербродами. Константин и Петр Александрович уехали добывать трофеи к празднику. И когда они вернулись, видимо, довольные своим походом, то Марина Васильевна, взглянув на подаренный ей огромный весенний букет, в котором, кстати, перемежались мимозы, воодушевленно сказала: «Это лучшие цветы на всем белом свете! Надо же! Мимозы!»

Несмотря на столь праздничную и суетную атмосферу, которая, впрочем, всегда окружала Дашу, настоящего и чудесного было мало. Даже мама фальшивила: то ей цветы нравились, то не нравились.

Даша почти добралась до середины своего рассказа. Она так безнадежно была влюблена в своего героя. Но как только начинала об этом думать, то ее сразу охватывало желание все рассказать... Но герой не должен знать о том, что он герой.

– О чем опять размечталась? – спросил Константин, тихо пробравшись в ее комнату.

– Точно! Размечтинки! – ни с того ни с сего воскликнула Даша. Брат, уже привыкший к странностям сестры, рассмеялся и не стал спрашивать, что она имела в виду под словом «размечтинки».

– Серега вчера, – начал Константин, и Даша, услышав заветное имя, отбросила свои дела и перевела внимание на брата, – подкинул мне идею. Тебе интересно?

– Да, конечно, – загорелась она.

– Ты еще помнишь Стаса? Даша ответила, что, безусловно, помнит длинноволосого черта с красивыми ярко-голубыми глазами. Ведь они все вместе встречали Новый год. В ее памяти с неприятным скрежетом, словно занавес, опустилась картина: Стас с вывихнутой рукой и Сережа с разбитой губой в канун Нового Года... А Даша ведь до сих пор не знала, почему они тогда подрались и как им потом удалось снова помириться.

– Он теперь играет со своей группой, – продолжал Константин рассказывать о своем друге. – Ты знаешь этих ребят...

– Да, не было дня, чтобы эти циркачи вдруг не пришли к Стасу. Они еще не поселились у него? – иронично отозвалась Даша, когда услышала о сумасшедших друзьях своего брата.

– Почему ты называешь их циркачами? – улыбнулся он.

– Нет-нет, правда, – Даша сама рассмеялась, – они похожи на актеров бродячего цирка. Ладно, говори дальше.

– Вчера мы с Серегой пошли в один клуб. Серега хочет там подработать.

– Настенная живопись, – уточнила Даша. – Не понимаю, причем здесь Стас?

– Короче, Стас просил меня, – Константин вдруг умолк, будто засмущался. – А ладно, забудь!

– Почему?! Костик, говори, раз начал, – приказала она брату.

– Стас со своей командой будет сегодня вечером выступать в этом клубе... Ты слышала его песню «Хрусталь»?

– Да, помню, там еще так колокольчик звенит, – напевая мотив, закружилась она по комнате.

– Вот-вот, именно так, Стас просил тебя станцевать какой-нибудь свой танец, когда он будет петь эту песню.

– Танцевать? – резко остановилась Даша и тут же подошла к окну. Константин подумал, что ему, вообще, не стоило заводить разговор о танцах. После петербургской поездки такие разговоры строго воспрещались.

– Не знаю, – задумчиво сказала она. – Там будет много людей?

– Как в обычном клубе... Даша, послушай, забудь, что я сказал. Наверное, Питер еще в тебе не остыл, а я тут лезу со всякими предложениями, – пытался Константин извиниться.

– Но постой, – задержала она его в дверях, – это ведь всего лишь один танец. Так?

– Так.

– Хрусталь... ты носишь в сердце хрусталь... – начала она петь, вскинув руки. – Передай Стасу, что я согласна.

Константин удивленно качнул головой и вышел из комнаты. А она продолжала выдумывать танец, напевая строки из песни.

Она обожала весь мир и даже этого длинноволосого Стаса, чья песня звучала в ней, как испорченная пластинка. Ей, как прежде, казалось, что один вечер может прояснить все, или почти все. И поэтому Даша уже предвкушала неподдельную радость...

* * *

Кафе-бар «Восток» располагался на границе двух районов, и здесь, словно на перепутье, встречались те, кто искал приюта. Не секрет, что Дашу занесло в эти края благодаря Константину. Сам брат считал «Восток» своим «бомбоубежищем», поэтому, работая в нем организатором всяких культурных программ, он мог пропадать из нормальной жизни на целые недели.

Они пришли без опоздания, к самому началу репетиции. Музыканты настраивали свои инструменты, аппаратуру, курили и тушили сигареты о сцену, бросая окурки в банку из-под кофе. Над небольшим залом уже летало неприкаянное облако дыма, предвещавшее...

– Рок-н-ролл, киска! Сегодня для тебя. С праздником! – сказал Стас, увидев, как ее взгляд облетел все углы и стены. Даша обняла его в знак приветствия.

– Спасибо, Стас. Мне Костик сказал...

– Да, да. Может, прямо сейчас, ты готова? – наиграл он первые аккорды. – Ребята, давайте «Хрусталь»!

Даша сняла с плеч рюкзак, сняла тонкую кофточку. Белоснежный топ и длинная юбка темно-синего цвета с мелкими белыми контурами и линиями – Даша не изменяла себе, танцуя только в длинном. А Стас пел:

Время окна плавит,

И расстояние-даль

Ничего не оставит,

Только

Хрусталь... ты носишь в сердце

Хрусталь...

В нагрудном кармане звенит

Наша с тобой печаль...

Сережа сидел на полу, прислонившись к стенке. Он как раз закончил свою работу, поэтому на нем были старые, измазанные в краске джинсы и ничем не уступавшая по своей изрисованности майка. Сергей хотел, чтобы его не заметили. В самом деле, увлеченные музыкой даже не увидели, что сбоку, из затемненного угла, на них смотрел художник. Он думал о том, что Даша не та, что он не тот и, наконец, то, что он никогда не сможет ее нарисовать... И Стас прав в своей песне: к звону хрусталя можно лишь прислушиваться, а нарисовать этот звон вряд ли возможно...