Читать книгу - "Скандальное красное платье - Элизабет Бойл"

- Только поглядеть на вас троих! Бедные как мыши и мечтаете стать кошками, полагаю?

Это был глубоко личный вопрос, но, глядя в глаза Дэша, Пиппин знала, что он спрашивает не для того, чтобы осудить за глупый поступок, но потому что это его волнует.

Как много времени прошло с тех пор, когда кто-то волновался о ее благополучии.

- Денег нет. Мать мне оставила крохи и дом в Суссексе, хотя на самом деле это убогий коттедж. - Она уставилась на свои башмаки. - Отец умер по уши в долгах, имение ужасно запущено. За ним присматривает опекун брата. Подозреваю, что если и есть какой-то доход, то он оседает у него в карманах.

- А кузины?

- Почти в таком же положении. Талли и Фелисити получают скромное денежное пособие, которое их поверенный зажимает так, будто платит из собственного кармана, - объяснила Пиппин, повторив любимые причитания Фелисити.

Посмотрев на дом, Дэш покачал головой, но в его глазах светилось восхищение. Словно он понял, почему они решились на такой риск.

- Действительно, Дэш, вы не должны… Ох… вам не следовало приходить. Если Фелисити вас увидит, или, хуже того… - Пиппин задрожала при мысли, что кто-нибудь вызовет стражников.

- He следовало приходить, - усмехнулся он, сунув руку в пальто. Переступив через разделявший их маленький сугроб, он подошел ближе. - А как же тогда я принес бы тебе подарок?

- Вы действительно мне что-то принесли? - не раздумывая сказала она и, посмотрев в его глаза, поняла, что проговорилась. - Я имела в виду…

Он рассмеялся:

- А ваша горничная, оказывается, не такая безмозглая, если запомнила про подарок. - Дэш приложил палец к ее губам, останавливая слова. Хотя он был без перчаток, прикосновение его холодной руки согрело ее. - Шш, маленькая Цирцея, как я мог прийти к такой благородной и хорошенькой леди без маленького сокровища. - Он вручил ей коробку, задержав ее руки дольше, чем требовали приличия.

Возможно, не от его прикосновения, а просто оттого, что он рядом, ей хотелось только одного - броситься в его жаркие объятия и никогда их не покидать.

Но сначала нужно открыть подарок. Сокровище, сказал он.

- Вы ведь это не украли? - потрясенно прошептала она, искренне надеясь, что он это сделал.

Подарок - это одно. Но добыча пирата казалась волшебством в ее унылом существовании. Дэш рассмеялся:

- Нет, боюсь, этот подарок не того сорта, но однажды я украду для тебя сундук драгоценностей и полный трюм золота и буду проводить ночи, бросая к твоим ногам жемчуга и алмазы.

У Пиппин от такого предложения пальцы поджались в красных шерстяных носках и тонких ботинках. Хотя это всего лишь ужасное хвастовство, в своем воображении она видела их вместе в каком-то затянутом парчой и бархатом гареме, на ней будет соблазнительное красное платье, а на Дэше пиратский костюм, в каком она впервые увидела его.

Горячий румянец остановил ее своенравные мысли, и она занялась подарком. Медленно развязав ленточку, Пиппин сунула ее в карман, чтобы сохранить навсегда, открыла коробку и увидела, что она действительно полна сокровищ.

- О-о, - тихо выдохнула Пиппин, глядя на него.

- Я подумал, что тебе это может понравиться, - снова улыбнулся Дэш. Потом наклонился ближе и прошептал на ухо: - Твой поцелуй для меня так сладок, поэтому я подумал оставить тебе его вкус, когда я уйду.

Ее пальцы нырнули в коробку и оказались в сахарной пудре.

- Рахат-лукум, - прошептала она. - Мой любимый.

- Я на это надеялся. - Дэш наклонил голову набок. - Попробуй. Мне сказали, что он лучший в Лондоне.

Пиппин смотрела на сладкие кусочки, ей так хотелось съесть их, посмаковать. Она украдкой взглянула на дом, и чувство вины больно кольнуло ее. С одной стороны, ей хотелось поделиться с кузинами, но как она объяснит Фелисити и Талли появление коробки рахат-лукума, когда денег едва на еду хватает, уголь до конца недели не растянуть, а чтобы войти в светское общество, у них двадцать фунтов на троих?

Нет, вряд ли ее помешанная на герцогах кузина одобрит, что Пиппин принимает таких неподобающих визитеров, хотя и приносящих подарки. Правда, Фелисити питает слабость к лукуму, к которому ее в Константинополе приучила няня Рана.

Увы, ничего не оставалось кроме как спрятать улику, что Пиппин и сделала, сразу сунув кусочек в рот. Она едва не застонала, почувствовав сладкую пудру, нежную основу, кусочки орехов и намек на розовую воду.

- Мм… - только и смогла выговорить она.

Когда она протянула коробку Дэшу, он покачал головой:

- Это тебе, Цирцея, как и это.

Он снова полез в пальто и вытащил маленький букетик. Как он достал цветы среди зимы? Должно быть, они стоят целое состояние, и он пошел на огромный риск, разыскивая их в Лондоне, где его могли узнать на каждом углу.

Пиппин не знала, то ли гордиться им, то ли ужасаться.

- О, Дэш, вы не должны, - шептала она. - Что, если вас поймают?

- Никогда, пока я не закончу дело, за которым прибыл сюда, - сказал он.

- И что это за дело?

- Увезти тебя отсюда, конечно.

Увезти ее? Пиппин нервно потянулась за очередным кусочком рахат-лукума, не зная, что сказать.

- М-м-меня? - наконец, запинаясь, проговорила она, прежде чем сунуть в рот сладкий кусочек.

- Да, тебя. Если вы смогли украсть дом, то мне придется перейти к похищению английских леди, чтобы поддержать свое реноме в этом мире. Не могут же новички вроде вас обойти меня. Подумать только, украсть дом! Я должен поддерживать свою репутацию, - поддразнивал Дэш и потянулся стереть сахарную пудру с ее губ, но в тот миг, когда его пальцы коснулись ее щеки, что-то произошло.

Что- то волшебное.

Пиппин почувствовала это всем своим существом. Несмотря на все его шутки, когда Дэш подошел ближе, это лучше любых слов объяснило, почему он здесь.

И когда Дэш коснулся ее, Пиппин сердцем поняла, что он - ее. Этот мужчина был ее судьбой. Так любила говорить Джамилла, другая няня Фелисити и Талли.

«Когда созданный для тебя мужчина поцелует тебя, ты наверняка это узнаешь».

«Поцелуй меня, Дэш. Поцелуй, - молча молилась Пиппин, глядя ему в глаза. - Поцелуй меня снова, чтобы я смогла убедиться. Чтобы я смогла убежать с тобой, стать королевой пиратов, чтобы ты засыпал меня жемчугами и алмазами… и своими поцелуями…»

- Цирцея, - пробормотал он, наклоняясь ниже, его губы мягко задели ее рот, словно спрашивая разрешения. И Пиппин ответила ему, приоткрыв рот, позволив прижать ее ближе и поцеловать.

В тот миг, когда он прижал ее к своему мускулистому телу так, словно никогда не отпустит, ее сердце пело.

«Он мой. Только мой. Мой навсегда».