Читать книгу - "Это не я, господин профессор! - Элла Яковец"

Немного пугающая яростная страсть профессора сменилась нежностью.

Потом снова превратилась в захлестнувший нас ураган.

Потом меня снова накрыло фейерверком оргазма.

Размазало ровным слоем по пахнущим лавандой простыням.

И мое то гаснущее, то вспыхивающее неожиданными мыслями сознание, даже как-то пыталось сообразить, почему все вот так?

Сильные руки профессора Стэйбла крутили меня, как невесомую игрушку. Но при этом его страсть не была слепой. Когда я видела его лицо, я не понимала, что доставляет ему большее удовольствие — то, что он получил, чего хотел. Или то, что он видит на моем лице встречную страсть, не менее яростную, чем его собственная.

Мы замерли в объятиях друг друга, переплетясь телами. Порхающие светлячки Скромной Нэнси отбрасывали блики на нашей мокрой коже.

«Нашей коже…» — эхом повторила я про себя.

Сейчас было вообще сложно сказать, где чья плоть. Потому что мы слились в один сосуд, связались в единый узел…

«Это истинная любовь, да?» — мысленно задала я вопрос непонятно кому.

Сказать то же самое вслух я не смогла. Страшно было, что я спугну вот это чарующее ощущение единого тела. Такая удивительная гармония. Как совершенная мелодия…

— Мелоди, — сказал профессор Стэйбл и провел ладонью по моей спине. Кожа немедленно отозвалась сладким трепетом. Словно тело, которое кажется только что в исступлении отдало все себя, без остатка, уже снова было готово продолжать.

— Ты удивительная, — сказал профессор, и я поняла, что пока я думала в голове все эти мысли, он не отрываясь смотрит на мое лицо. И в глазах его в полумраке я увидела отблески пламени.

Реальность как будто расфокусировалась, подернулась дымкой. Все предметы и растения в комнате и обрели дополнительную четкость, и расплылись, раскидывая вокруг всполохи своих аур.

Над головой профессора Стэйбла, переливался знак, образованный двумя ярко красными дугами и косым росчерком. Знак «коразон», похожий и не похожий на сердечко, которые рисуют ванильно настроенные девчонки.

Магическое зрение я пока что не могла полноценно контролировать. Иногда оно включалось само, как например сейчас.

«А я так надеялась, что Вильерсу показалось…» — горько подумала я, уткнувшись носом в грудь профессора Стэйбла. Вот он, этот треклятый «коразон»! Значит это и правда Чары Инанны. И через несколько дней у нас с ним все закончится.

— Мелоди, — профессор Стэйбл снова провел ладонью по моей спине. — Я хочу кое-что тебе показать…

Глава 20

Профессор Стэйбл подвел меня к зеркалу, обрамленному кружевными листьями какого-то незнакомого мне плюща.

— Смотри внимательно, — сказал он, притягивая меня к себе за талию.

— На что смотреть? — смущенно спросила я, ощутив, как щеки мои порозовели. Вроде бы, после всего, что между нами случилось, я уже должна перестать смущаться того, что я нахожусь в обществе моего профессора голая…

— Ах да, ты же еще не контролируешь это, — улыбнулся профессор. — Секунду…

Он сделал свободной рукой два магических пасса и коснулся пальцем моего лба.

Реальность снова подернулась дымкой магических аур, линий и знаков.

— Смотри внимательно, — сказал профессор, снова указывая на наши отражения.

Знак «коразон» на тонком теле профессора засветился еще ярче, так, словно его и немагическим зрением должно быть видно. Но… Над моей головой светился знак «коразон» тоже!

— Я не понимаю… — нахмурилась я и посмотрела на него.

— Милая, знаки на тонкое тело нельзя нанести при помощи какого бы то ни было зелья, — сказал профессор Стэйбл.

— Это я знаю, — ответила я. — Но профессор Вильерс сказал, что Чары Инанны…

— Профессор Вильерс — болван, — засмеялся профессор Стэйбл. — Чтобы подсветить «коразон» и на моем тонком теле, и на твоем, нам понадобилось бы выпить Чары Инанны вместе, разделить чашу. Но мы ведь этого не делали?

— Не делали, — повторила я, покачав головой.

— Значит ты можешь смело игнорировать обвинения Вильерса, — сказал профессор Стэйбл. — Если же этот болван решит обвинить тебя публично… Что ж, ты выиграешь в любом суде.

Щеки моментально вспыхнули, как только я представила себе этот суд.

Ужас!

Почему-то сразу представилось, как в меня вольют какое-нибудь из зелий правды, и я перед всеми в деталях и подробностях расскажу, чем мы с профессором Стэйблом занимались.

— Нет-нет-нет, можно как-то без суда? — я спрятала лицо на груди профессора Стэйбла. Он обнял меня, и его руки заскользили по моей спине.

— Думаю, мы сможем это устроить, — сказал он. — А сейчас нам нужно одеваться. Иначе мы опоздаем на завтрак.

— Уже утро?! — ахнула я и бросила взгляд в сторону окна. Которое все еще было темным.

— Каллиопа не любит, когда ее будит солнечный свет, — сказал профессор Стэйбл, все еще обнимая меня.

«Каллиопа!» — снова вспомнила я. И эта мысль заслонила собой все остальные.

Настроение как-то сразу испортилось. Мне даже захотелось освободиться от нежных объятий и уйти.

Я сдержалась, конечно.

Потому что это как-то глупо — злиться непонятно на что. Может быть, их вовсе даже ничего и не связывает, а я завелась.

Можно было, конечно, напрямую спросить…

Но это тоже как-то глупо.

И я была не уверена, что хочу услышать ответ на этот вопрос.

Вот, представим, что я спросила. И профессор Стэйбл, такой: «О, нас с Каллиопой связывают давние нежные отношения, она моя номер три. А ты, детка, теперь номер четыре. Сейчас я полистаю журнал и впишу тебя в график, когда мы с тобой будем трахаться…»

И что я тогда почувствую?

Я смотрела, как профессор Стэйбл одевается. Неторопливо, уверенно, без резких движений и суетливости.

Надеюсь, он не заметил этой перемены в моем настроении.

Потом я спохватилась и тоже принялась натягивать одежду.

— Кстати, ты можешь называть меня Гордон хотя бы когда мы наедине, — сказал профессор Стэйбл, как раз в тот момент, когда я, балансируя на одной ноге, натягивала чулок.

Кажется, я снова покраснела, потому что про себя я до сих пор называла его профессором Стэйблом. Вот что я за человек, а? Мы уже близки настолько, что ближе просто быть не может. А я…

— Хорошо, Гордон, — сказала я тихонько.

— Ключ оставь у себя, — сказал он, поцеловал меня и так быстро вышел, что я даже не успела ничего сказать.

Стояла в одном чулке, держа в руках второй. И пыталась собрать мысли в кучу.

В голове был такой сумбур, что я не понимала, за какую мысль мне хвататься первой.

Надо узнать, кто ему Каллиопа?

Или подумать над тем, что раз Чары Инанны ни при чем, то что же тогда произошло тогда в кофейне? Профессор был трезв, зелья никакого не было. Он