Читать книгу - "Амиру - Наталия Романова"

Полгода она ничего от Амира не слышала, стараясь не обижаться, не злиться. В конце концов, на что она могла рассчитывать? Соня знала, как тяжело с детьми. Жена Амира вымотана тремя мальчишками, он просто позволил себе эти выходные… Так?

А она, Соня, просто позволила провести с ней эти выходные. Ничего личного, просто секс. Ничего личного. Ничего.

Несмотря на это съедающие «ничего», Соня злилась. Сильно. И она скучала. Иногда она общалась с Рафидой, которая, на удивление Сони, не задала ни одного вопроса, приняв как должное версию Сони о внезапном возвращении домой.

Сонина карьера продвигалась весьма успешно. Соня была успешной, умной и целеустремленной. Соня выглядела счастливой. Она улыбалась Максу, она пыталась сохранять видимость счастья, она пыталась дышать, сохранить дыхание, которое вернулось к ней в большом и теплом доме на берегу реки.

Когда в один из дней испуганный взгляд девочки с кассы обращается к ней: «Софья Эрнестовна, вас там спрашивают», — и «спрашивают» произносится с придыханием, Соня устало встает.

Комиссия? Проверка? Как некстати. Она хочет домой, она хочет отдохнуть, она хочет не думать…

Поднимая глаза, Соня видит Амира. Соня понимает придыхание девочки «спрашивают». Он стоит рядом с кассой, руки в карманах, идеальные стрелки брюк, серо — голубая рубашка, так подходящая к его серьезным глазам, расслабленный галстук.

— Ты? — тихое.

— Я, — такое же тихое.

Девочка смотрит с интересом, который подхватывают другие кассиры.

— Какой у Вас вопрос, пройдемте, пожалуйста.

Ухмылка.

— Пожалуйста.

Соня может только надеяться, что никто не поймет, что перед ними не комиссия.

Амир идет по коридору, мимо паллета с продуктами, мимо снующих работников, следом за стройными ногами, следом за узкой юбкой.

В кабинете осматривается.

— Соня…

— Присаживайся.

Амир присаживается. Напротив. Смотря прямо в глаза.

Соня ловит себя на том, что любуется им, будто в её маленьком кабинете откуда-то возникла голливудская звезда или кто-то типа этого. Его рубашка источает похоть, его руки источают силу, его парфюм лишает возможности думать.

Амир отмечает, что ручка на столе погрызена, что ногти покрашены в яркий, красный цвет, что ноги сведены в слишком напряженной позе.

— Итак, Амир, что ты тут делаешь? — более чем официально.

— Я решил, что командировки в Питер не самая плохая идея, — спокойно, глядя в глаза.

— Давно решил?

— Давно. Но окончательно полгода назад, в доме на берегу реки.

— Значит так…

— Значит…

И губы на губах. И с осторожностью закрытая дверь кабинета. И руки под блузкой, губы под блузкой. И быстрый адрес гостиницы.

Соня окунулась в адюльтер. Пошлое слово, неправильное. У Сони не было уверенности, кому она изменяет и с кем.

Они никогда не говорили о своих супругах, никогда не договаривались не говорить, но и не говорили. Часто они болтали о детях, Соня смеялась над проделками сыновей Амира. Амир ухмылялся на Сонино: «Она — упрямая, это невозможно», — целуя Соню, шепча: «И почему я не удивлен»

Их сексуальные отношения переходили грани дозволенного, грани возможного. Грани приличия были давно потеряны, для этого Амир слишком хотел Соню, для этого Соня была слишком бесстыжей в выражении своих желаний.

Он приезжал с периодичностью раз в два месяца на две недели. Два — заколдованная цифра. Водитель компании, в чьи обязанности входило встречать Амира, уже молча ехал в зависимости от времени от суток и дня недели либо в гостиницу, либо к Соне на работу.

Соня окуналась в нежность Амира, как в сладкую вату. Никто не умел быть таким нежным.

Он вел. Всегда он. Он умел быть властным, никто не умел быть таким властным.

— Соня, я хочу, чтобы ты сейчас. Сей Час. Встала… Да. Так. И не смотри на меня. Смотри в пол…

— Соня, иди сюда, ну же, это только ванна с водой, смотри… тут нет змей, я тебе обещаю, может, лишь одна, но она удовлетворена и спит… Давай же, тебе понравится…

— Соня, да, я схожу с ума, давай, черт, Соня…

Эти встречи продолжались, возможно, год, возможно, три.

Пока однажды:

— Птичка, я уезжаю.

— ???

— В Канаду.

— Как? — и сердце Сони, похоже, как когда-то давно, перестало получать кислород. И Соня перестала дышать, снова.

В последний раз провожая — дежавю.

— Пожалуйста.

Соня застыла. Соня училась жить без Амира. Все же есть разница, на одном ли континенте с тобой твой мужчина, и эта разница такая чертовки существенная. Она почти не получала новостей об Амире, иногда Рафида сообщала ей что-то, уже не стесняясь открыто с ней о нем говорить.

Рафида призналась, что знала уже давно, с того дня, когда нечаянно зашла в дом раньше Марата и увидела Амира и прижатую к нему Соню. Увидела руки юноши, выводящие замысловатые круги на бёдрах девушки. Поэтому ей было сложно принять Соню с Маратом, поэтому она злилась. На Соню. На Марата. На Амира. На Назиру…

Соня призналась, что не дышит без Амира. Рафида не осуждала Соню. Но и Амира она не осуждала. Амир должен был в первую очередь думать о своей семье.

Пока однажды в кабинете Сони не раздался звонок.

— Пожалуйста, Соня. Я буду в Праге. Пожалуйста. Я хочу видеть тебя. Это важно. Соня, пожалуйста.

Старинный город с узкими улочками, причудливым мостом, собором святого Вита, с его подавляюще-прекрасной готической архитектурой принял в свои объятия Соню. Руки были теплые, родные. Это были руки Амира. Принял еще в аэропорту, подхватив Соню, прижав, приподняв над уровнем счастья.

Они много гуляли, много разговаривали, как всегда ни о чем. Они стояли в центре моста, Амир целовал волосы Сони, рука на запястье, как всегда.

— Послушай Соня, нам надо поговорить. Пожалуйста. Пойдем куда-нибудь в тепло, похоже, ты замерзла. Иди сюда… под мою куртку, — прижал сильней.

— Соня, знаешь, я скучаю. Так невыносимо жить, я каждый день скучаю, постоянно. Я все время отсчитываю часы, все время думаю о тебе… Пожалуйста, Соня, поехали со мной.

— Как?

— Не знаю, все решаемо, я все решу, тебе нужно только отважиться и уехать ко мне. И это хороший шанс для Лиды получить лучшее образование, — бьёт в самое слабое звено обороны, заранее зная, что благополучие Лиды — основа Сониной жизни. Амир знает почему.

— Только отважиться уехать, — шепча, скорей себе, — и как ты себе это представляешь? Как? Кем Ты будешь в моей жизни, там?

— Я буду тем, кем тебе нужно, чтобы я был. Там. Здесь. Всегда.

— Оу, и разведешься? — провокация в голосе, вызов.

После паузы, тишины, перебранных Сониных пальцев.

— Да, — тяжелый вздох, — да, Соня, я разведусь, если это то, чего