Читать книгу - "Трубадура - Дарья Волкова"

Ушел тоже спокойно. Звук разбившейся посуды настиг его же на пороге комнаты.

Она смотрела на осколки подарка Матильды Кшесинской. И ты тоже. Сволочь ты, Кос. Какая же ты сволочь. Греческая!

*

В декабре город белых ночей вполне можно назвать городом черных дней. Светает в одиннадцать, темнеет уже в четыре. Улицы словно накрывает темным сырым холодным одеялом – и в нем трудно дышать, и думать, и радоваться.

Серию выездных игр Степка предвкушал. Казань, Новосибирск, Красноярск - в любом из этих городов будет лучше, чем сейчас в Питере. Установочная сессия со скрипом, но сдана, и можно сфокусироваться только на игре. Тем более что игра шла, и даже Матуш хвалил – а уж он на похвалу был скуп, будто деньгами выдавал.

- В семь в Пулково, - хлопнул в ладони Матушевич. У него даже хлопки ладонями выходили басом. – Не опаздывать. Не бухать. Баб не трахать.

- Еще бы молоток и гвозди для нимба выдали, - тихо, чтобы не услышал тренер, проговорил Дерягин. – При такой жизни отрастет ведь – как бы не потерять во время игры.

Степан только хмыкнул. Последнее из числа тренерских предупреждений было для него совершенно излишним. Новое жилье, с многих точек зрения удобное, имело один существенный минус. Баб туда водить было никак нельзя. Причем причину себе Степан не мог объяснить – ни внятно, ни вообще никак. Ну и ладно. Злее в игре будет. Вот так, да.

*

Пара за столиком в ресторане индийской кухни походила на не первой свежести влюбленных. Но являлась ли таковой на самом деле – определить было совершенно невозможно. Даже если подслушать разговор.

- Елена Прекраснейшая, - седой мужчина импозантно целовал своей даме пальчики. – Ты же понимаешь, что это для нас в первую очередь. И для блага этой несчастной девочки!

- Кирилл, ты не представляешь, - рыжеволосая густо накрашенная дама напротив вздохнула во всю полноту своего пятого размера. – Она совершенно фригидная! Совершенно! Это все Ларс, мой бывший муж. Он был невозможно холодный и закрепощенный. И это все передалось Туре. Я чувствую в ее присутствии холод.

- Она сдерживает раскрытие твоей сексуальности, царица души моей, - мужчина потерся своей бородой о женские пальцы. – Того факта, что она твоя дочь – не изменить. Меня это невероятно возбуждает – что у такой прекрасной женщины уже есть взрослая дочь. Ты в зените своей женской силы, о, Елена. Но она, твоя дочь… она сдерживает тебя.

Кирилл Леонтьевич нес откровенную чушь и развешивал отменную лапшу. Но эта лапша весьма органично располагалась на ушах перезрелой озабоченной дуры, что сидела напротив. Однако девочка у нее – до мурашек. Взгляд - лед, губы – презрение. Такие особенно хороши в оковах. Таких особенно приятно ломать. Чтобы презрение в глазах сменилось покорностью и мольбой.

- Я понимаю, - она гулко вздохнула, демонстрируя все богатство декольте. – Такого мужчину, как ты, не может привлечь такое невзрачное недоразумение, как Тура. Но если ты считаешь, что надо…

- Надо, королева моя, надо! – он пылко поцеловал запястье. – Ты же прочла ту книгу, что я тебе дал. Индийского автора?

Книжку Елена не осилила дальше третьей страницы. Только картинки посмотрела, картинки ей понравились. Задорные, с огоньком.

- Читаю, - она скромно потупилась на всякий случай. – Не быстро. Потому что очень внимательно.

- Ты настолько же умна, насколько красива, - усы кокетливо защекотали женское запястье.

А на стол лег ключ.

- Завтра у меня сутки. Отец спит без слухового аппарата и ничего не слышит. Тура обычно приходит к восьми.

- А этот… верзила-идиот?

- Квартирант уехал на какие-то соревнования, - поджала губы женщина.

- Ну тогда не переживай, цветок мой! – еще один демонстративно пылкий поцелуй пальцев, унизанных недорогими серебряными кольцами. - Все будет в лучшем виде!

Рассталась пара вполне довольная друг другом. Правда, представление о том, что будет происходить в одной коммуналке Адмиралтейского района, у них сильно разнилось. Кардинально даже.

Елена восхищалась этим мужчиной, он был ей нужен, необходим. Он говорил прекрасные вещи, будоражил ее воображение, был богат и умен. Остальное ее не интересовало.

Мужчина же был заинтересован совсем не в ней.

*

На Питер упала метель. Или напала - так точнее. Злая, порывистая, декабрьская. Питерская. Степан наблюдал метель из окна такси. В машине тепло, и мягко поет «Ретро FM» про «на дальней станции сойду». Через несколько часов Степа тоже сойдет на очень дальней отсюда станции.

В стекло зарядило снегом – словно огромная невидимая рука кинула прицельно снежок. Степа даже вздрогнул. И поежился. Несмотря на тепло салона, вьюга за стеклом вызывала озноб.

- Шоб у меня с женой так стояло, как Московский сейчас стоит! – с неповторимым одесским выговором выругался таксист. – Час тут прокукуем. Во сколько-таки рейс, вы сказали?

- В восемь сорок.

- Восемь сорок - не семь сорок, успеем!

Смешно мужик пошутил. Но смеяться не хотелось. Или не достало сил. Вдруг.

К тому моменту, когда машина добралась до Пулково, Степе было уже конкретно нехорошо. Но он еще питал надежды и иллюзии. Что просто творогом траванулся. Что в машине укачало. Что это…

- Грипп, - вынес безжалостный вердикт Кароль. – У него тридцать девять и одна.

- Твою мать, Кузьменко, ты нашел, когда болеть! – привычно заорал Матуш. В ответ Степа совершенно без злого умысла и абсолютно неконтролируемо блеванул тренеру прямо под ноги. Немного полегчало.

- Черт… - это убедило Матушевича лучше всяких слов. – Артур, может, его в больницу? На замену я Трифонова оставлю. Или Панкратова. А Кузьменко что-то выглядит совсем неважнецки.

- Я в порядке, - прохрипел Степа.

- В полном, ага! – врач шлепнул его по спине, и Степан едва сдержал еще один рвотный позыв. - Так, Кос, слушай, - Кароль принялся что–то чиркать на невесть откуда взявшемся листе бумаги. – Лечение я тебе распишу. Сейчас выпей это, - в крышке термоса уже размешивали какой-то порошок. – Пей. А потом такси вызови.

- Точно в больницу не надо? – Матуш подозрительно смотрел на своего бледного либеро, который мелкими глотками пил приготовленное врачом лекарство. – А то сейчас-то я выкручусь. А после Нового года у нас…

- Оклемается! - беспечно отозвался Артур. – Это желудочный грипп. Главное – правильный питьевой режим и покой. Через неделю будет как новый.

- Я прилечу, если что… - Степа вернул крышку Артуру. Пальцы постыдно дрожали почти альцгеймеровским тремором.

Матушевич лишь рукой махнул обреченно и буркнул что-то под нос.

- Лежи дома и читай общую неврологию, - беззлобно отшутился врач. – В этом году у тебя игра закончилась. Вызывай такси, а мы пошли на регистрацию.