Читать книгу - "Ручей любви - Линда Ховард"

Лукас похлопал ее по колену. Он знал, как болезнь или травма раздражающе действуют на нервы. В тех нескольких случаях в его жизни, когда Лукас был прикован к постели, даже ребенком он устраивал такие сцены, что все окружавшие его испускали вздох облегчения, когда он начинал поправляться.

Приготовив завтрак, он расставил на столе все необходимое и вернулся к креслу.

— Я подниму вас, не бойтесь, я сделаю это осторожно, — сказал он.

— Я должна одеться, — раздраженно ответила она. — Я не могу есть завернутой в это одеяло.

Он просунул одну руку ей под бедра, другой охватил спину и легко поднял ее. Его мускулистая спина и руки почти не испытывали напряжения.

— Я позабочусь об одеяле. Не беспокойтесь.

Ее щеки снова стали пунцовыми, поскольку необходимость по-новому завернуть одеяло вынудила ее опять обнажить грудь. Когда он закончил, она оказалась одетой в грубое подобие тоги, причем ее правая рука и плечо были полностью обнажены. Ди обнаружила, что, соблюдая осторожность, она могла брать пищу, передвигая часть руки, расположенную ниже локтя. Именно движения в области плеча вызывали страдания.

— У вас есть ванна? — спросил он, щедро накладывая себе еду.

— Я пользуюсь корытом.

«Корыто тоже подойдет», — подумал Лукас. Ей не будет удобно в нем, как в ванне, в которой она могла бы лежать, но он как-нибудь справится.

Когда они поели, он возвратил Ди в кресло перед огнем, вымыл посуду и принес ведра с водой, чтобы нагреть ее на плите.

— Я покормлю животных, пока вода будет нагреваться, — сказал он и вышел из дома.

Ди попыталась устроиться поудобнее. Слезы отчаяния щипали ее веки, и она с раздражением зажмурилась. Несмотря на свое тяжелое состояние, она запретила себе реветь, подобно ребенку. Но не столько боль, сколько ее беспомощность и беззащитность огорчали Ди. Конечно, Лукас Кохран оказал ей неоценимую помощь, но его присутствие и необходимость быть перед ним обнаженной ужасно волновали ее.

Прошел час, прежде чем Лукас вернулся в дом. Он подбросил в огонь дров, потом втащил в помещение большое корыто и установил его перед очагом. Ди наблюдала за тем, как он приносил воду и наполнял корыто, потом добавлял горячую воду до тех пор, пока не начал идти пар.

— Отлично, теперь забирайтесь, — сказал он, закатывая рукава.

Она крепко сжала в руке одеяло, не отводя взгляд от корыта, над которым поднимался пар. Продолжительная горячая ванна была бы райским наслаждением для ее больных мышц, как раз тем, в чем она нуждалась, но ее нервы были вымотаны почти до предела.

— Думаю, что справлюсь сама, — произнесла она. Вместо ответа Лукас стащил с нее одеяло и отбросил его в сторону.

— Черт бы вас побрал, — процедила она сквозь сжатые зубы, когда он поднял ее.

— Вы хотя бы один раз можете помолчать и позволить мне позаботиться о вас?

Ее упорное нежелание принимать его помощь снова и снова злило его, но он осторожно опустился на колено и погрузил ее в воду. Вода была горячей, и Ди шумно втянула в себя воздух, но больше не протестовала.

Затем он разыскал два полотенца и одно сложил и поместил на край корыта за ее головой.

— Лягте так, чтобы голова оказалась на нем, — велел он. — Нужно, чтобы ваши плечи были под водой.

Она осторожно вытянулась, морщась при каждом движении. Он положил второе полотенце на противоположный край корыта и опустил на него ее ноги. Потом принес еще горячей воды и медленно выливал ее до тех пор, пока уровень почти не достиг краев. Ди закрыла глаза, представив себе, как она выглядит, лежа абсолютно голой в прозрачной воде, подобно распутнице.

И хотя Лукас не мог видеть выражения ее глаз, поскольку они были закрыты, он знал, что ее щеки были красными не только из-за горячей воды. Он провел рукой по ее волосам, свисавшим с края корыта и падавшим на пол.

— Не смущайтесь, — прошептал он. — Вы слишком красивы, чтобы стыдиться своей наготы.

Ди судорожно вздохнула, но не открыла глаза.

— Вы не должны были видеть меня в таком положении.

— Несмотря на то, что вы получили травму? Не будьте глупой. Если бы меня ранили в ногу, разве вы не сняли бы с меня брюки, чтобы оказать помощь? — Он продолжал нежно гладить ее по волосам. — Вам чертовски повезло, что я приехал сегодня. Что бы вы сделали одна? Что было бы с животными?

— Не знаю, — ответила она, но потом призналась:

— Я действительно благодарна вам, но это — это позорно.

— Если бы кто-нибудь узнал об этом, — согласился он. — Но это останется между нами и никому не станет известным. Я мог бы съездить в город и попробовать найти какую-нибудь женщину для ухода за вами, но я достаточно силен для того, чтобы обслуживать вас, не причиняя вам страданий. И мне нравится смотреть на вас, — спокойно признался он. — Вы не боитесь, что я могу воспользоваться вашей беспомощностью?

Она все же открыла глаза, и ее взгляд был безрадостным и беспокойным.

— Нет, вы не совершите надо мной насилие. Вы не относитесь к подобным мужчинам.

Его губы искривились.

— Дорогая, только не проверяйте это, когда снова будете здоровы.

Удивительно, но его прямота успокоила ее.

Он продержал ее в корыте почти час, вычерпывая холодную воду и заменяя разогретой на плите. Ее кожа была красной и сморщенной, когда Лукас наконец вынул девушку из корыта и поставил на коврик. Ди обнаружила, что боль несколько утихла и она могла немного свободнее двигать руками. Он вытер ее одним из полотенец, причем его руки прикасались к ее обнаженному телу с мучительной заботливостью. Потом он перенес ее на постель и положил лицом вниз.

Ди кусала губы и сдерживала крик, когда он решительно втирал резко пахнувшую мазь в ее ноющие мускулы. Возникшее жжение было чуть ли не хуже первоначальной боли, но она снова удержалась от протестов. Пот покрывал лоб Лукаса, когда он закончил и спросил, остались ли у нее какие-нибудь рубашки отца. Ее нагота была для него невыносима. Если бы он не прикрыл Ди, то мог бы оказаться, в конце концов, с ней на этой постели, несмотря на свои самые лучшие намерения.

— Нет, я избавилась от всех его вещей, — ответила она на его вопрос.

Проклятие. Он встал и вытянул свою собственную рубашку из брюк, потом расстегнул ее. Как и большинство рубашек, она застегивалась только до половины, и он стянул ее через голову.

— Вам подойдет эта, — сказал он, расправляя ткань и кладя рубашку на постель, прежде чем помочь Ди снова подняться. Потом он встал на колени, приподнял рубашку, чтобы она вошла в нее, и натянул ей на бедра. В этом положении лицо Лукаса оказалось возле ее нежного тела и его дыхание участилось.

Она утонула в рубашке, которая почти достигала ее колен, а рукава свисали с кистей рук. Он застегнул пуговицы и закатал рукава так, чтобы показались руки.