Читать книгу - "Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви - Александр Юк"

Субботний телефонный звонок был дурацким с первых слов. Не здороваясь, незнакомый женский голос нервно-напористо вопросил:

– Я куда попала?

– А куда вы целились?

– Я звоню Барышевым.

– Тогда здравствуйте.

– А, ты наверное Маша. Савельева Любовь Валерьевна из родительского комитета, мама Зинаиды, – наконец хотя бы представилась звонящая. – Мне нужен кто-нибудь взрослый?

– Да я не маленькая.

– Мама, папа есть?

– Я не сирота. Но они оба на работе.

– В субботу?! Вот ненормальные. А ты?

– Я не на работе. Я болею.

– Ну, ладно. Тогда передай им, что за вами долг по оплате школьных завтраков. Если вы неимущие, то родители должны написать заявление…

– Мы имущие. Но долга за нами никакого нет, так как я на завтраки не хожу. Я бутерброд из дома ношу.

Время на выслушивание последовавшей за этим просветительской беседы о правильном питании все-таки нельзя было считать потраченным впустую: Маша успела разобраться в решении системы уравнений и поэтому на вопрос, все ли она поняла, честно ответила:

– Угу.

– Кстати, может, тебе домашнее задание нужно продиктовать? – смягчилась ее наставница. – Зинаида, пойди сюда!..

Это действительно было кстати. Инга подхватила эстафету у Маши и прошлый четверг с пятницей проболела сама, а Монмартик вчера не появился, напустив вместо объяснения причины тумана.

Зинка, с которой они в классе практически не общались, выполнила материнское поручение вяло-формально, но в конце все-таки вставила:

– Ты в понедельник-то появишься? Тогда к контрольке по информатике готовься. Будем программу писать по новой теме. Язык вчера начали.

– Что за язык?

– Я помню? Ща посмотрю.

Зина вернулась к трубке почему-то повеселевшая:

– «Си плюс плюс». Знаешь такой? В конце учебника найдешь.

– Ой. Спасибо, Зиночка. Ты меня выручила.

– Ну, не кашляй…

Палыч опустился на скрипучий стул, опасливо обернувшись назад, хотя малая доска уже давно покоилась у стенки в сторонке, и достал несвежий носовой платок:

– Значит, у каждого свой вариант. Смотрим в таблице перед вами. Номер варианта – номер вашего рабочего места. Как всегда, решение – готовую программу – сбрасываем мне по сети. Не забываем ставить подпись и номер варианта. Пишем до конца урока. Не тянем, времени только-только.

– Так уже полурока проваландались, – пробурчал на весь класс Граф. – Теперь еще столовку пропустим…

Палыч не спеша подыскивал более-менее чистое место на платке.

– Задание всем понятно? Смотрим, как мы освоили язык Java. Материал прошлого занятия. Мы всё это с вами разбирали…

Вакуумная бомба беззвучно разорвалась в классе. Маша попыталась вдохнуть, но весь воздух из помещения отхлынул. Она беспомощно проскребла взглядом по сутулым зависшим над клавиатурами спинам одноклассников. Ребята уже наперегонки пальпировали клавиатуры. Оглянулась, ища инстинктивно Ингу. Черт – Инга в другой полугруппе. И будь она даже рядом, как бы Инга ее могла спасти?.. Катастрофа случилась.

Спазм в горле чуть отпустил, и она по-рыбьи схватила ртом глоток кислорода и выдохнула:

– Алексей Палыч, на «Джаве»?.. Разве не «Си плюс плюс»?..

– «Си» мы будем проходить только в конце года. Сейчас мы изучаем «Джаву».

Она уже осознавала всю бесполезность своих усилий, но еще пыталась, еще барахталась, не веря, что это конец.

– Меня на прошлом занятии не было, я болела. Можно мне на «Си плюс плюс» попробовать?

– Барышева, а телефона у тебя дома тоже нет? Могла за выходные весь класс обзвонить. Все учатся по одной программе, только Барышева по личной. Ты можешь писать хоть на китайском, проверять я буду на «Джаве», – и, ставя жирную точку, он, наконец, проникновенно высморкался.

Маша чувствовала, как набухают предательски веки. Не хватало только разреветься. Нервными движениями она крутила, не замечая, пухлую пуговку на не по сезону тоненькой в мраморных голубоватых разводах блузке. Как глупо… Как просто и глупо. Элементарная Зинкина оплошность, и все труды, все надежды, все ее, Маши, отчаянные усилия – всё умножалось на ноль. И не важным уже становилось, что было до, что произойдет после. Перфекционистский принцип всегда достигать цели, не считаясь с ценой, впервые дал сбой. Синдром отличницы теперь пожирал ее. Медаль, которой она заменила себе на этот год смысл существования, от одного неловкого спотыкания превратилась в пшик. Зинка ошиблась. Ночное сидение за учебником уже никому не поможет. Зинка ошиблась.

Краем глаза она отловила вопрошающе-тоскливый обращенный к ней взор Монмартика, но меньше всего ей нужно было сейчас его сочувствие. Маша перевела застланный влажной пеленой взгляд вперед, туда, где сосредоточенно тюкала что-то на компьютере ее «помощница». Сама-то она, интересно, что учила?

Зинка повернулась. Они встретились глазами. И здесь незаметно для остальных опущенной под стол рукой Зинка сделала непристойный жест.

Если бы не это, Маша не поверила бы ни за что.

Еще никогда в жизни до этого момента Маша не представляла, что такое настоящая злость. Что она может сделать с человеком. Так, что человек сам ничего не может сделать с ней. Обида переформатировалась в бешеную ненависть, на какое-то время затмив опустошенность. Маша сидела, окаменев, не видя ничего, кроме искривленной Зинкиной спины впереди.

…От звонка она вздрогнула.

– Кто все сделал, может выходить. Остальным – три минуты, чтобы отправить мне сообщение. Заканчиваем и пересылаем, кто сколько успел…

Маша вскочила первая, как спущенная с поводка гончая. Она подхватила свой кейс и стремительно пошла по проходу. Там, где через полкласса тянулся к Зинкиному компьютеру удлинитель, Маша, не останавливаясь, влетела в провод носком туфли. Вилка что-то жалобно блямкнула, вырываясь из розетки…

– О, блин!.. Ты сдурела! Я ничего… ничего не успела сохранить!.. – Зинка подпрыгнула на месте, треснув кулаком по столу.

Маша, не оглядываясь, даже не сбив шаг, вылетела в коридор.

Но этот проклятый понедельник только начинался.

В класс она входила почти последняя. Нет, она не плакала. Это пыль попала в глаза, и она растерла их до красноты. Ей показалось, что все уже всё знают, даже те, из другой группы. Она вскинула голову выше и шагнула за порог, успев сделать лишь пару шагов…

Что-то железно-острое проскребло от шеи наискось за спину куда-то к лопатке. Тончайшая мраморно-голубая ткань резко треснула и разодранная от горла блузка, теряя выдранные с мясом пуговки, сорванная с плеча, бессильно повисая на рукаве, открывая и спину, и грудь. Маша вскрикнула от неожиданности и боли, но главное все-таки неожиданности, и обернулась. Сзади стояла Зинка с опущенной вниз длинной деревянной палкой с железным крюком на конце. Страшные старорежимные окна во всей школе прошедшим летом заменили пластиковыми, но этот багор для открывания верхних фрамуг никто не выбросил.