Читать книгу - "Пират моего сердца - Донна Валентино"

С трудом справившись с собой, Майкл сказал:

– Наверное, ваш муж полностью доверяет вам, если оставил вас здесь…

– Мой муж? – Она побледнела. – О нет. Мой муж не знает, можно мне доверять или нет. Пока не знает.

Вот как. В его растревоженном сердце снова произошел кратковременный сбой. Значит, все-таки она пришла к нему по собственной воле. Ему захотелось услышать это от нее самой.

– Если он не знает, то почему он оставил вас со мной?

– Мой муж не может знать, что я нахожусь здесь.

– Но разве не он привел вас сюда?

– Нет… Мы пришли с капитаном. О! Я, кажется, поняла. Вы думаете, что капитан Фербек – мой муж.

Она сжала губы, пытаясь скрыть улыбку.

– Если не он, то кто? – Майкл быстро перебрал в уме всех моряков, приходивших к нему выколачивать признание. Большинство из них, судя по лицам, были неотесанными вахлаками и недоумками. Он не мог припомнить ни одного человека, достойного называть ее своей женой. Но, может быть, на корабле есть важный пассажир, который не пожелал навестить Майкла Роуленда в его тюрьме, дабы не замарать одежды?

– Мы слишком отошли от темы разговора, – назидательно заметила Аннелиза. – Не забудьте, вопросы здесь задаю я. Мое семейное положение никоим образом не должно вас беспокоить.

В это время Клопсток, подойдя ближе, снова принялся что-то объяснять. Аннелиза выслушала его, а затем покачала головой.

– Помощник капитана считает, что мне нужно отойти подальше, – пояснила она. – Он боится за меня.

– Я не сделаю вам ничего плохого. – Майкл старался говорить как можно убедительнее.

Аннелиза бросила неуверенный взгляд на его руки в оковах. Эту длинную цепь между запястьями так несложно набросить на ее слабую шею…

– Обещаете? – шепотом спросила она.

– Да.

Тогда она повернулась к нему спиной. И тут же у нее екнуло сердце. Аннелиза сделала Клопстоку знак рукой, приговаривая «Кш-ш! Кш-ш!», словно вспугивала птицу. Майкл с изумлением следил за ней. На всем корабле вряд ли нашелся бы мужчина, способный рискнуть и остаться в пределах его досягаемости. А она, уязвимая, лишенная всякой защиты, кроме его односложного «да», не колеблясь подвергала себя столь страшной опасности.

Майкл почувствовал, как окрепло его тело и кровь с новой силой устремилась в жилы. Он даже заскрежетал зубами от удовольствия. Ему не требовалось ее попечительство. Мужчина, разменивающийся на мелочи, принимающий помощь от кого-то слабее себя, быстро попадает в ловушку, потому что в конце концов связывает себя обязательствами, которые могут оказаться невыполнимыми.

Пока в голове его проносились все эти мысли, Аннелиза продолжала препираться с Клопстоком.

– Да ничего во мне не изменилось! – доказывала она. – Какая была, такая и есть!

С сердитым видом отвернувшись от помощника, мешая голландские и английские слова, Аннелиза забормотала ругательства в адрес безмозглых мужчин, не разрешающих сделать женщине ни одного самостоятельного шага.

– Боюсь, что он прав, – заметил Майкл. – Вы действительно изменились.

Она с подозрением посмотрела на него:

– А я думала, что вы не знаете нашего языка.

– Понимаю с грехом пополам, но говорю плохо. Можно сказать, никак.

– Это уже кое-что. Клопсток сказал, что вы умеете только издавать какие-то ужасные звуки наподобие мычания.

Майкл хмыкнул:

– Этот человек напрочь лишен слуха. Мое пение превосходно.

– Пение? С какой стати вам вдруг захотелось петь?

Майкл приблизил левое запястье с цепью к правой руке и со звоном соединил кандалы. Этого простого напоминания о реальности для него было достаточно, чтобы в нем проснулось желание разрушить все вокруг хорошим раскатистым ревом.

– Не могу же я все время молчать. У любого бывают минуты, когда ему становится невмоготу, а закатывать истерики не в моих правилах.

– Да, конечно. Истериками здесь ничего не добьешься. – Аннелиза смотрела на пленника с нескрываемым сочувствием: она отлично сознавала его беспомощность. – И все-таки, согласитесь, большинство людей на вашем месте просили бы о пощаде.

– Только не я.

– И не я.

– Выходит, у нас с вами есть кое-что общее.

– Ничего подобного! – Она покраснела. – Но вы опять уходите от вопроса.

– Ах да. Мы говорили о вашей внешности. Клопсток находит, что вы изменились. Я бы сказал – весьма изменились. Сейчас вы не та, какой я увидел вас, когда меня втащили на этот корабль. Не такая… неприступная. – Его взгляд вновь медленно переместился к ее оголенной шее.

Аннелиза вздрогнула.

– Это случайная небрежность. Просто перед приходом сюда я отстегнула воротник.

– Напрасно вы стесняете себя столь неудобной одеждой. В такую-то жару. А этот ваш воротник все равно что собачий ошейник с шипами. Непонятно, почему ваш муж не позаботился о чем-нибудь более подходящем.

– Я уверена, мой муж обеспечит меня надлежащей одеждой. Встретимся же мы в конце концов. Но довольно об этом. Давайте лучше поговорим о мускатном орехе, который вы хотели незаконно вывезти.

Однако Майкл не обратил ни малейшего внимания на ее старания направить беседу в нужное русло.

– Вы сказали, что встретитесь с мужем. Как это понимать? Неужели до сих пор вы его не видели? Или… Вы, случайно, не одна из «перчаточных» невест? Я слышал, что есть такие.

– Послушайте, к вам это не имеет никакого отношения. – В глазах Аннелизы было столько замешательства и настороженности, что Майкл понял – это была правда.

Но правда была и в ее ответе. Замужем она или нет – не его забота. В этом смысле ему незачем было печься о ней и распалять в себе напрасный интерес. Лучше всего не баламутить ее, а тем более себя, и сразу положить всему конец. Нужно рассердить ее так, чтобы она больше здесь не появлялась. И он знал, как это сделать.

Майкл подался вперед и наклонился к ее уху.

– Лично меня семейная жизнь никогда не прельщала, – услышала она его вкрадчивый шепот. – Но я идеально подхожу для другой роли. Я могу дать вам вступительный урок – после него вы научитесь получать удовольствие на брачном ложе. Я великолепный любовник, поверьте, и вам не придется беспокоиться: я не стану хвастаться о вашем безрассудстве. Во-первых, меня не поймут, а во-вторых… Во-вторых, скоро мой рот замолкнет навечно.

Майкл быстро отпрянул назад, ожидая пощечины. Многие женщины поступили бы именно так. Однако она даже не возмутилась. Ее лицо застыло и приняло страдальческое выражение, какое бывает у женщины, многократно сносившей насмешки. Он даже пожалел, что позволил себе дурачить ее, и неожиданно почувствовал ожесточение против мужчин, причинявших ей боль.