Читать книгу - "Разрушитель небес - Сара Вулф"

class="p1">Я забрасываю в себя еду. Свежее мясо, срезанное с туши настоящего животного, – вроде того мяса, которое я так хотела купить для матери, когда она перестала вставать. Мяса, которое, как я думала, вернет ей силы. Я быстро проглатываю его, не желая чувствовать вкус. Запиваю водой – ни чая, ни сахара, ни сливок, никаких удовольствий.

Я здесь не для того, чтобы быть милой.

Я здесь, чтобы выиграть Кубок Сверхновой.

* * *

Дверь из холодной стали и суперсовременный биозамок охраняют вход в бункер особняка. Во время долгого пути вниз по сумеречным лестницам тишину нарушает лишь шмыганье Киллиама, постукивание трости Дравика и цокот металлических лап робопса. Глубже, чем я предполагала, под особняком находится пространство без дна – гигантская расщелина, через которую ведет только узкий мост с перилами.

– Милости прошу в бункер, – Дравик указывает на голые стальные стены. Никаких голодных «посетителей», упомянутых Киллиамом, здесь нет, зато есть боевой жеребец – обшарпанный великан раз в сорок больше меня, подвешенный к стене за руки. Его бесцветная броня кое-где отвалилась кусками, обнажая переплетения волокон, похожих на проржавевшие мышцы. Боевой жеребец Ракса выглядел иначе, а это старая, нет, древняя модель, растерзанная временем.

Я круто оборачиваюсь к Дравику.

– За кого вы меня держите? Это что, и есть мой боевой жеребец? Да этому металлолому самое место в Музее Войны!

Он небрежно прислоняется к перилам.

– О, да у тебя зоркий глаз. Это один из первых прототипов боевых жеребцов серии А – третьей созданной человечеством в стремлении выиграть Войну.

– И вы хотите, чтобы я ездила верхом на том, что сделано четыреста лет назад? На этой гребаной куче ржавчины я ничего не выиграю! Меня убьют в первом же…

– Вообще-то триста шестьдесят два года назад, – поправляет он, обводя тростью, как школьной указкой, разбитую раму боевого жеребца. – Однако все его комплектующие по-прежнему целы. Может, он и не такой массивный, как современные модели, но определенно более маневренный. И если начистоту, более обаятельный.

Я сгребаю в кулак шейный платок Дравика быстрее, чем успеваю опомниться. Робопес заливается истерическим лаем, невидимая шерсть на его загривке встает дыбом, перламутровые клыки щелкают у моих щиколоток. Напрасная трата времени – вот что такое этот благородный. Рывком я прижимаю его к перилам. Дно бункера зияет пустотой на расстоянии больше сотни футов под нами, монолитные ноги боевого жеребца уходят в темноту и теряются в ней.

– Мне перебросить нас обоих через перила? – свистящим шепотом спрашиваю я Дравика. – Прямо сейчас устроим финал, который наверняка ждет нас позднее? Так все закончится гораздо быстрее, чем фарс, в который вы меня втянули.

Что-то острое впивается через ботинок мне в ногу повыше пятки, но я не разжимаю рук и не свожу глаз с благородного, которому позволила одурачить себя. Робопес пытается порвать мне сухожилие, прокусив кожаные ботинки, и Дравик отчетливо произносит единственное слово:

– Астрикс.

Клыки, вонзившиеся мне в ногу, моментально разжимаются, я слышу знакомый звук отключения солнечной батареи. Зачем ему понадобилось выключать робопса? Я же собираюсь сбросить нас с Дравиком вниз. Он должен отбиваться. Тело под его вышитым жилетом должно дрожать, напрягаться, силиться вырваться, но он даже не пытается пошевелиться. Он невозмутим, как тростник в бурю. Вежливая улыбка у него на лице словно затягивает меня глубже.

– Похоже, насилие для тебя – дело привычное, – замечает он.

– А чего еще вы ждали, забрав с улицы никчемную девчонку из Нижнего района?

Его голос обретает твердость.

– Никчемная – это не про тебя.

– Прошу вас! – умоляюще взывает Киллиам от пульта управления на другом конце мостика. – Пожалуйста, барышня, давайте не будем ссориться…

– Тихо! – огрызаюсь я через плечо. – Вы что, не понимаете? – обращаюсь я к Дравику. – Боевые жеребцы благородных намного лучше этого, я глазом моргнуть не успею, как они разорвут меня в клочья. И все окажется напрасным!

Дравик негромко смеется:

– Похоже, ты быстро поддаешься отчаянию.

Я стискиваю зубы. Что знает его раззолоченная задница об отчаянии? Не успев подарить мне надежду, он безжалостно отнял ее, показав это барахло вместо боевого жеребца. Киллиам бормочет что-то неразборчивое себе под нос.

– А ведь он прав, – признает Дравик.

– В чем же это, интересно? – Мы так сильно навалились на перила, перегнувшись через них, что они поскрипывают. Но ни капли испарины не блестит у него на лбу, взгляд не мечется по сторонам. Он непроницаем, и за это я его ненавижу. Теперь, находясь так близко от него, я впервые вижу в его серых глазах еле заметные крапинки, похожие на пиксели, когда он переводит взгляд на боевого жеребца. Следы от операции на радужке. Дорогостоящей. Болезненной. Верноподданная знать делает такую, чтобы в большей мере соответствовать своему Дому и цветам его эмблемы. Он изменил цвет глаз – со своего естественного на серый.

– Но ведь с ними мы выиграли Войну, верно?

Я замираю, потом обвожу боевого жеребца медленным взглядом.

Так об этом говорят священники: сатана послал врага, чтобы уничтожить нас.

История повествует, что нам неизвестны причины нападения врага, мы знаем только, что он на нас напал. Передвигаясь в океанах, в среде, наиболее близкой к привычной ему космической невесомости, он всего за два десятилетия уничтожил три четверти населения планеты. Но затем мы построили семь Станций – гигантских металлических ковчегов, прикрытых твердосветными ячеистыми экранами, и они зависли высоко над разоренной Землей. А потом мы создали человекоподобных боевых жеребцов. Станции спасли и сохранили нас, а боевые жеребцы переломили в нашу пользу ход Войны, которая грозила нам полным уничтожением, и принесли нам победу. Врага сокрушили тысячи боевых жеребцов, как этот, и их доблестные наездники, которые убивали и погибали сами, – рыцари Войны.

Такова история старой Земли – раньше на ней велось много войн. Но когда явился враг, осталась лишь одна. Должно быть, когда-то наездником этого боевого жеребца был рыцарь.

А вот история, которую я рассказываю сама себе: когда-то давным-давно этому жеребцу боевой раскраской служила кровь врага.

Его серые руки повисли, длинные хилые ноги изогнулись и вывернулись в тазобедренных суставах. Голова, закрытая шлемом в форме полумесяца, безвольно поникла, опустилась на побитый нагрудник. Он выглядит ненадежным, сломанным, бессильным. В металле его покрытой вмятинами брони мелькает мое изможденное отражение – ненадежное, сломанное, бессильное. Двое, которые друг друга стоят. Семеро, которые должны поплатиться. Это не время для милосердия.

Я разжимаю пальцы, отпуская Дравика.

– Где же команда механиков? Наверняка ваши инженеры способны на большее.

Он легким движением оправляет шейный платок.

– Они прибудут утром, но прежде, чем смогут приступить к работе,