Читать книгу - "Предатель. Мы (не) твои - Мила Гейбатова"

– Да, со мной все в порядке, а вот с тобой по ходу нет, – кивает друг Волчанского.

– В смысле? – тут же напрягаюсь, а по моей спине пробегает холодок.

– Ты что шлешь женатому человеку?! – Руслан достает из кармана свой телефон и демонстрирует мне на нем мои же сообщения в мессенджере. – Ты в своем уме? Ты его этим не вернешь, только проблем накличешь на свою голову.

– «Накличешь»? Серьезно? Ты знаешь такие слова? Не подозревала в тебе подобной начитанности, – откидываюсь на спинку стула, переводя дыхание, внутри меня поднимается злость. – Твой друг совсем под каблук влез? Окончательно? Он даже не мог ответить мне самостоятельно? Сказать, что не верит, вроде несложно, два слова можно написать! Это что за цирк? Что за детский сад ясельная группа? Пожаловался тебе, перекинул инфу, да еще и отправил разобраться со мной!

– Тшш, не кипятись, обещал же ровно поговорить, перегнул немного палку, извиняй. Но реально, это что за внезапная беременность? Все неделю придумывала ее? И нет, никакой не детский сад, Демид не видел твои сообщения, он настроил переадресацию, пока они с Жанной на островах, я получаю сообщения и звонки, связь у них там сбоит даже с вай–фаем.

– О, класс, – киваю. – А мне какое дело? Я с тобой этот вопрос не намерена решать, не ты будущий отец. И нет, все неделю не думала, только вчера узнала.

Скрещиваю руки на груди и бросаю взгляд на пейзаж за окном. Честное слово, лучше бы Руслан пришел выгонять меня из квартиры.

– Так это правда? Не сказка? Глава 24

Смотрю на Руслана, как на дурачка. Он всерьез считает меня способной на подобные шуточки? Ладно, мы мало общались, но впечатление обо мне, как о серьезном человеке, можно было успеть составить.

Я почти открываю рот, чтобы сказать ему, что я и впрямь беременная, никакая это не шутка, и его друг скоро станет отцом, возможно, даже многодетным, ведь Жанна вроде как предположительно тоже в положении, но вдруг останавливаюсь. Внезапно проснувшаяся интуиция буквально вопит о том, что нужно солгать, не говорить правду, утаить ее. Да и какую пользу мне принесет откровенность с Русланом? Не он отец, зато он может растрезвонить эту новость, сообщить тем, кому не стоит.

– А–хах, – заставляю себя натужно рассмеяться, – видел бы ты свое лицо сейчас. А ты молодец, раскрыл меня, понял, что шучу. Я еще и заморочилась, фотографии с узи нашла, бланк со своим именем распечатала, как будто официально была у врача. В общем, постаралась на славу!

Ну же, Руслан тот еще шутник, должен ведь поверить? Почему–то мне вдруг кажется, что от его реакции зависит мое благополучие. Не знаю, что это: обострившаяся интуиция, или попросту нервы шалят. Так–то Волчанские и Мирошниченко не бандиты, а бизнесмены, да и за окном уже давно не те года, когда это было тождественно равные понятия.

– Да, ты постаралась, – с облегчением выдыхает Руслан, хотя подозрительность из его глаз не уходит до конца. – Правда, на тебя не похоже, ты никогда не производила впечатления способной на розыгрыш. Что тебя сподвигло? Демид ведь не вернется.

– Я целый год жила с человеком, знающим толк в розыгрышах! И нет, я не думала, что он вернется, на разговор хотела вывести, вот и все. Письмо ведь я так и не прочитала, помнишь? А иногда очень хочется узнать, что в нем было, – перевожу взгляд на холодильник за спиной, свербящее в затылке чувство опасности так никуда и не делось.

– Странный способ, да и мы договорились вроде, ты типа прочитала письмо, – хмурится Руслан.

– Ну переклинило, с кем не бывает! – развожу руками. – Женские дни наступили, что–то накатило, ты же знаешь, как бывает у девушек! Даже я иногда совершаю странные вещи.

– Ага, знаю, – кивает друг Демида, кажется, наконец–то успокоившись. – Хах, это ты дала, конечно, – качает он головой. – Я–то уже думал, вдруг на аборт денег просить решила.

– А ты мне деньги принес? – искренне удивляюсь.

– Нет, но хорошо, что переадресация стоит на меня, а не на Жанну, например, или не на кого–то из их родителей. После истории с тобой за Демида плотно взялись с обоих сторон, продохнуть буквально не дают. Ой, – Руслан звонко хлопает себя ладонью по рту, – я не должен был тебе этого говорить. Но да ладно, больше не будешь написывать, а то вдруг, тебя в следующий раз переклинит еще какую–нибудь байку написать в твои следующие женские дни, а телефон уже будет не в моих руках. Поверь, Маргарита, люди там серьезные, и я сейчас не о старших Волчанских. Эти тебя не трогали столько времени, интеллигентные, а вот у Жанки совсем все не так радужно.

– Ты мне угрожаешь? – прищуриваюсь и поддаюсь вперед.

Глава 25

– Нет, – Руслан поднимает перед собой руки, – просто предупреждаю. По–дружески, причем! Заметь и запомни. Ладно, – он поднимается на ноги, – пошел я, бывай. Не провожай, дверь захлопну.

Раздается щелчок замка, на лестничной клетке стихают шаги, и только тогда я наконец перевожу дух. Тревога, разливающаяся по телу, проходит. Интуиция больше не кричит, как потерпевшая, в душе появляется ощущение, что я все правильно сделала.

Серьезно, даже если отбросить страх расправы, а я в него не очень–то верю, что бы Руслан не говорил, мне несподручно обсуждать вопрос беременности не с Демидом. Но как я могу с ним его обсудить, если его посадили на короткий поводок и даже телефон, по сути, отбирают.

Он поэтому передал мне письмо? Все настолько плохо? Его нужно пожалеть?

Хотя нет, последнее делать точно нельзя. Меня никто не жалеет, почему я должна? Времени у Демида посветить меня в свои планы было предостаточно, да и не верю я в то, что Волчанский является пленником у собственной супруги. Разве что добровольным пленником с великолепным социальным пакетом и прочими благами.

Встаю из–за стола и принимаюсь разбирать покупки. Нужно отвлечься, занять руки и вернуться к первоначальному плану, где я оставляю отклики на вакансии и смотрю, сколько сейчас стоит билет до отчего дома.

Торопливо вытираю влагу с лица, ну вот, снова плачу. Предпочту думать, что это гормоны виноваты, а не то, что меня не желают выслушать даже по поводу беременности. Снова как будто унизили и вытерли ноги, вот честно.

Нет, мне точно нужно уезжать, мама может раздражать, может зудеть, может ругаться, но одного в ней не отнять – в апатию она не даст впасть. А то я что–то уже близка к тому, чтобы лежать, смотреть в потолок