Читать книгу - "Счастье дается всем... - Фаина Козырь"

совсем пропустила, как тёплые руки обвили её талию, а в шею дунуло горячее дыхание. Эти сильные руки приподняли девушку над землей и поставили на первую ледяную ступеньку. Знакомый родной запах — и тихое счастье затопило её всю. Яннике нравилось, когда Риг тихо командовал. А то она, как всегда, замечтается, и обо всем позабудет.

— Да поднимайтесь уже! — сверху возмущённо прилетела Дуськина визгливая реплика. — Дома миловаться будете!

И Янника на всякий случай отпрянула. Тогда вечно невозмутимый Риг улыбнулся и, протянув руку, ухватил девушку за ладошку и потащил с собой наверх.

Глава 10

Уверена, что вы когда-нибудь в своей жизни, но поднимались на заснеженный высокий холм… Верно? Тогда для вас совсем не секрет, как сладко и страшно замирает сердце от предчувствия, от красоты, что простирается вокруг, от серебристой снежной глади, по которой рассыпчатой крупой сверкает снежное серебро. И близко небо. И далеко земля. И воздух свеж и морозен. И кажется, что вот-вот у тебя появятся крылья и ты полетишь…

Но осторожный и разумный человечек внутри говорит тебе не спешить, и нашептывает жизненная осторожность, что полёты не во сне, а наяву заканчиваются для летающих разбитыми жизнями.

Янника поднималась наверх, затаив, как только могла, шум бешено бьющегося сердца. Она не боялась высоты, хотя бы потому, что с детства облетала поместье Ольсон на привычной для иллике платформе, которая поднималась и повыше этой насыпанной ветрами снежной горы.

Но если тебе пятнадцать лет, и ты идёшь по ледяным выступам, и твою руку горячит чужая рука, стискивая маленькую ладошку трепетно и нежно, но так неотвратимо настойчиво, и тебе совсем не хочется думать ни о чем, кроме этого чужого тепла, то что говорить о твоём бедном, заполошно бьющемся сердце? Что?

Край ледяной лестницы как-то резко закончился, и Янника оказалась на самой вершине. Риг подтянул её к себе, счастливо заглядывая ей в глаза и ловя первые лучи восторга, постепенно рождавшиеся сейчас в глубине её чудесных глаз, когда девушка с трудом отвела от Рига раскрасневшееся лицо, чтобы ахнуть!

Простор и красота Дергиборгского края была невероятной! Город был весь как на ладони: маленькие, аккуратные, словно сахарные домики, суровые городские стены, зубчатые и мрачные. Сторожевые башни, и дань старым традициям — подвесные ворота через засохший давным-давно водяной ров. И благословенный купол Снежной девы. Купол, которого раньше не было, но который с каждым днём всё сильнее и сильнее разгорался над Дергиборгом, делая его сказочно прекрасным. Купол, которого никто не видел, кроме неё…

Да! Янника любила Дергиборг! А может, он трогал её душу потому, что здесь она впервые начала слушать и слышать себя саму? Здесь, стоя на самой вершине, девушка вдруг вспомнила, как всего несколько месяцев назад у школьного порога, когда Старая Хейд, как маленькую, привела Яннику в серединный класс, девушка спросила:

— А что мне там делать?

Мудрая вёльва улыбнулась и сказала:

— Да что хочешь, то и делай!

— Совсем-совсем? — не проверила Янника.

Но Старая Хейд просто кивнула утвердительно. И всё.

— А если я сделаю что-то не так? — осторожно предположила девушка.

— И? — вёльва словно действительно ничего не понимала и была невозмутимо спокойна и благодушна.

— Ну, — помялась Янника, — я же подведу тебя, и всех вёльв на Хротгаре, и всех иллике!

Даже говорить это было девушке безумно страшно…

А старая Хейд рассмеялась переливчато и сказала:

— Сначала сделай, а потом — поговорим. На любые поступки, и хорошие¸ и плохие, нужна отвага. А смелости у травы за забором не бывает.

— Вы сравниваете меня с травой? — вдруг вспомнила Янника тон Верховной и попыталась всерьёз обидеться.

— Нет! — посмотрела нежно тогда Хейд и ласково погладила глупую колючку по голове. — Ты, маленькая, и даже на сорнячок пока не тянешь.

И растерянная Янника, повинуясь какому-то неясному порыву, вдруг накрыла ладошкой ту немолодую руку, что гладила теперь её нежно, притянула к себе и поцеловала в раскрытую ладонь, а потом пошла в класс.

Правда, у самого порога она резко повернулась к вёльве:

— Мне действительно можно делать всё-всё? — уточнила она, и глаза её вдруг ярко и озорно сверкнули.

— Всё! — подтвердила Хейд. — Всё, что считаешь нужным, важным и правильным! Всё!

Тогда Янника вдруг, глядя прямо в глаза старой вёльве, отточенно произнесла:

— Я так и поступлю! — потом сделала осторожный шажок назад и добавила, внимательно-превнимательно наблюдая за вёльвой: — До вечера…мама Хейди.

Женщина ответила не сразу.

— До вечера, моя девочка, — наконец кивнула вёльва, сглотнув сухим горлом застывшую во рту влагу.

***

— Ууу! Вёльва мороженая! — басом загудела Дуська и толкнула Яннику в бок. — Айда уже кататься! Чего стоймя стоите? Вон борнины кадушки уже третий раз съехали. А мы всё селёдку мочёную никак не уговорим!

— За мочёную селёдку сейчас по губам схлопочешь! — мрачно пообещал сестре Риг и схватил мелкую за ворот тулупчика.

Но Дуська подкатила ко лбу глаза, как-то очень быстро и ловко отогнула его пальцы от себя и вякнула осторожно, но громко:

— Так и запишем, что с «мороженой вёльвой» ты согласен! — и звонко заливаясь смехом поскакала к саням, у которых уже давно мялись Гейт с Яром. — Да рассаживайтесь уже! — приказала снова и первая вскочила на кованое сиденье.

Веселье началось!

С горы сани рванули разом, разгоняясь первым усилием Яра и под весом пятерых, а потом понеслись с невероятной скоростью. Скоростью такой, что ветер в ушах засвистел.

— Держи ровнее, — кричал Яр, стоящий за креслом на полозьях, рыжему Гейту, сидевшему впереди и правившему носом.

— Мама! — орала Дуська, зажатая с двух сторон, пока снег, летевший из-под саней, не забился ей рот, и теперь она яростно отплевывалась, маша руками из стороны в сторону и мешая Гейту править.

Слева и справа, и даже впереди наперерез летели чьи-то тени. Приходилось всем вместе качаться из одной стороны в другую, помогая Гейту и Яру управлять санками. Трамплин взяли в лоб — хух! — и сердце ушло в пятки. И визг такой, что неясно — Дуська это кричит или кто другой. Ещё трамплин. Ух! Сиденье кованое — жёсткое, впивается в бока. Кочка! Ух! Ещё одна! Бедная попа… Человек на пути! Объезжаааай!!!! Ещё!!! Поворот! Ещё!!! Да откуда они все сыплются?

Сани благополучно миновали три и четыре препятствия в виде других саней и обмоток, а также случайно выпавших из саней мальчишек и девчонок. И даже показался уже конец ледяного пути. Но впереди суровой неотвратимостью вырастал сугроб, который никак не получалось миновать.

— Сворачивай направо, олух — злился Яр.

— Тьфу, тьфу, — вторила