Читать книгу - "Волчара - Лина Филимонова"

Меня заливает жгучая краска стыда.

Я даже перестаю брыкаться — настолько я растеряна и смущена.

Без трусов, с задранной юбкой, на коленях у Волчары… в то время, как его ладони сжимают мои щиколотки, гладят колени и неумолимо двигаются вверх…

Автомобиль останавливается.

— Приехали, — говорит Волчара. — Продолжим в берлоге.

Он просто сгребает меня в охапку и тащит в дом.

* * *

Мои ноги привязаны к ножкам стула. Руки сцеплены за спиной. Скотчем или чем-то похожим. Что никак не разорвать и не ослабить.

Неужели это все происходит в реальности? Я не могу в это поверить. Волчара связал меня за пару минут, я не успела ни пикнуть, ни понять, что происходит. Он действует как профессиональный маньяк!

Кто он вообще? С кем я, дура наивная, связалась?

— Что ты делаешь? — ору я на Волчару.

— Пока ничего, — спокойно отвечает он.

Садится на диван. И одной рукой придвигает меня к себе. Вместе со стулом.

Юбка еще на мне.

Но под ней ничего нет. А ноги раздвинуты, потому что привязаны. Я пытаюсь соединить колени — но это невозможно.

Волчьи лапы ложатся на мои бедра…

20

Яна

— Я ненавижу тебя! — ору я.

— Серьезно?

— Ты псих! Больной извращенец!

— Почему это?

— Ты… ты еще спрашиваешь?

— Да. Я спрашиваю.

— Ты похитил меня!

— Ты обещала мне ночь. Обещания надо выполнять. Дал слово — держи. Слышала такую пословицу?

— Да пошел ты!

Он еще пословицы цитирует… Совсем ненормальный!

Его руки сжимают мои колени. И опять, как в прошлый раз… Он ничего не делает. Он не залез мне под юбку. Еще не залез.

А я уже чувствую, как мелкие щекотные шарики ртути бегут от его пальцев вверх по моим бедрам. И взрываются горячими вспышками в самом центре… Там становится очень жарко. И — очень мокро.

Я чувствую это.

И Волчара почувствует. Когда засунет туда свои лапы…

Но он неожиданно отодвигает меня в сторону. Опять — вместе со стулом.

Придвигает поближе журнальный столик. И… достает с его нижней полки… Я не могу поверить своим глазам! Это же… шахматы.

Он щелкает замочком, высыпает фигуры на стол и раскладывает доску.

Он что… совсем рехнулся?

Он, что, реально собирается играть со мной в шахматы?

— Умеешь? — спрашивает Волчара.

— Я… играла в детстве. Помню, что конь ходит буквой «г». А ферзь может делать все, что хочет.

— Хорошо быть ферзем, — ухмыляется Волчара.

— Придурок! — бурчу я.

— Что?

— Ничего!

Откуда-то я знаю, что маньяков и похитителей злить нельзя. Надо вести себя хорошо. И тогда, возможно, мы, действительно, просто поиграем в шахматы.

Или я опять мыслю, как наивная дурочка?

— Я сейчас развяжу тебе руки. Чтобы ты могла играть. Но без глупостей. Будешь плохо себя вести — снова свяжу.

— Что значит — плохо себя вести?

— Ну, например, попытаешься схватить доску и огреть меня по голове. Моя башка выдержит. А доску жалко — треснет. Она раритетная, досталась мне по наследству.

Я постепенно успокаиваюсь.

Все так… буднично. Мы сидим напротив друг друга. Между нами шахматная доска. Как будто бы все нормально… Если не считать того, что мои ноги привязаны. И я без трусов.

— Пешка ходит вот так.

— Я знаю.

— Слон перемещается либо по черным, либо по белым.

— Это я тоже помню.

— Тогда начинаем.

Я думаю, он скажет что-нибудь вроде: выиграешь — отпущу тебя. Но он не говорит. И хорошо. Потому что я очень плохо играю в шахматы. В детстве меня научил дедушка и мы с ним проводили вечера за партиями. Но сейчас я мало что помню…

— Я тебя сожрал, — заявляет Волчара.

Плотоядно облизывается. И забирает мою пешку.

— Ты снова подставилась! Такая неосторожная Зайка!

И он забирает вторую. Я начинаю злиться.

— А сейчас мой ферзь снесет башку твоему коню…

— Это нечестно!

Я была уверена, что конь под защитой. Как он смог его сожрать?

— Все честно. Смотри. — И он демонстрирует мне весь расклад. — Ферзь может делать все, что захочет.

Какой прозрачный намек!

— Засунь этого ферзя знаешь куда, — бурчу я.

Волчара задумчиво смотрит на меня.

— Интересная идея…

— Извращенец!

— Я? Это ты предложила.

Партия подходит к концу. Уже давно понятно, что я проиграю. Но я еще зачем-то рыпаюсь. Не хочу сдаваться.

И тут Волчара неожиданно говорит:

— Я отпущу тебя. Отправлю домой с водителем. Если ты выполнишь одно мое желание.

— Не выполню!

— О чем ты сейчас подумала? — с интересом спрашивает он. — Что представила?

— Ничего!

На самом деле я представила такое… Ужас, в общем.

— Ты испорченная девчонка, — усмехается он. — Но я тебя разочарую. То, о чем я попрошу, не предполагает твоих прикосновений ко мне.

Во мне вспыхивает надежда.

— Точно?

— Точно. И я не буду тебя касаться. Конечно, если ты сама не попросишь.

Вот этого совершенно точно не будет!

— Ну, тогда говори.

Терять мне все равно особо нечего. А он, насколько я успела понять, держит свое слово. В отличие от меня.

— Я хочу посмотреть, как ты мастурбируешь, — произносит Волчара.

— Ч-чего?

— Делала это когда-нибудь?

— Нет!

— Не верю.

Ну, делала.

Но тебя это не касается!

— Давай. Сделай это. Доведи себя до финала, кончи у меня на глазах — и я тебя отпущу. И даже пальцем не трону.

21

Яна

Псих. Он точно псих. Требовать такое… Зачем вообще ему это нужно?

— Н-нет… — лепечу я. — Я не буду этого делать.

— Как хочешь.

Волчара резко отодвигает в сторону журнальный столик. Шахматы летят на пол. Он дергает за ножку стула и придвигает меня к себе.

Мгновение — и моя юбка уже задрана.

— Стой!

Я вцепляюсь в подол руками и прикрываю себя.

— Что такое? — спокойно спрашивает Волчара.

— Псих… — шепчу я.

— Ты должна мне.

— Я сделаю это!

— Что?

— То, что ты хочешь.

— Я много чего хочу…

— Я буду мастурбировать у тебя на глазах.

А что мне остается?

— Прекрасно.

Волчара откидывается на диване. Разваливается, как перед телевизором. И таращится на меня.

— Извращанец!

— Ты тоже.

— Я?

— То, что ты сейчас будешь делать… У меня на глазах… Ты — испорченная девчонка.

— Заткнись, — бурчу я. — И развяжи мне ноги.

— Зачем?

— Они затекли! Мне неудобно!

— Моя ты бедная Зайка. Прости.

Он опускается на колени перед стулом. Распутывает какие-то кожаные жгуты на моих щиколотках. Растирает их.

— Не трогай меня! Ты обещал!

— С момента, как ты начнешь трогать себя, я перестану.

И он целует мою лодыжку.

Я засовываю руки под