Читать книгу - "Призыв ведьмы - Эйлин Торен"

В лицо плачущей Хэлы стали тыкаться маленькие мокрые носы щенков, вылезшие из-под мертвого зверя. Один из мужиков замахнулся ногой, чтобы пнуть детеныша, но Хэла машинально махнула в воздухе рукой и мужика отбросило от них на несколько шагов. Она притянула к себе малыша и тот начал усердно слизывать с её щёк слёзы.

— Ах ты, мразь, — взвился мужик.

Что он там собирался сделать после этих слов, Хэла не узнала, потому что строгий, гулкий голос ферана заставил всё вокруг погрузиться в тишину. А потом на плечи ведьмы лёг тёплый плащ.

— Эта харага моя, — отозвался один из мужчин, вероятно отвечая на немой вопрос во взгляде ферана. — Она… она нам шабок грызла и даже телыгу задрала, мы в своём праве, достопочтенный феран. И тварей этих надо убить. Только не хватало приплод хараги защищать. Потом они нам всю скотину погрызут. С двумя-то не справимся!

Хэла сильнее закрыла руками двух щенков, которые жались к её шее скуля и пища.

— Это лютый и опасный зверь, — мягко проговорил феран. Рука мужчины легла на спину сжавшейся ведьмы, уставшей, замерзщей и совершенно не имеющей больше силы сражаться с кем бы то ни было. — Они вырастут и будет беда.

— Я справлюсь с ними, — прошептала она.

— Хэла, — в его голосе было столько сожаления, что слёзы снова потекли из её глаз.

— Жизнь за жизнь, — ответила она, срывающимся голосом, — мать за мать, ребенок за ребенка. А эти не при чём.

Возле тела хараги лежал маленький щенок, видимо тоже убитый мужиками.

— Хорошо, — тихо отозвался феран после недолгого молчания.

— Достопочтенный феран, — попытался возразить один из мужиков, но осёкся.

— Но ты дашь мне слово, Хэла, что если я увижу, что ты с ними не справляешься, если они будут хоть немного угрожать людям вокруг, по первому моему требованию ты их убьешь. Сама, Хэла. Убьешь, а не прогонишь, не отпустишь, где-то подальше, потому как они вернуться назад в селения, в дом, и беды будет не избежать, понимаешь?

Она кивнула.

— Дай мне слово, — чётко произнёс он, давая понять, что или так, или они умрут здесь и сейчас.

— Я даю тебе слово, я убью их сама, но только, если они будут опасны. И если я не справлюсь с их воспитанием.

— Хорошо, — отозвался он, — тогда они твои.

— Достопочтенный феран, — снова вмешался тот же мерзкий голос мужика, которого Хэла уже была готова испепелить даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. — Это я могу решать, а не…

— Не я? — спросил феран, вставая и кажется заполняя собой всё окружающее пространство.

И вот она почувствовала эту стену гнева, словно зверя, который в нём беспокойно начал шевелиться, поднимая голову и готовясь напасть.

— Не… не… ведь-ма… — мужик, заикаясь, сжался и страх его стал осязаем.

— Ведьма дала слово, — отрезал феран.

— Ведьмино слово ничего не стоит, что мне с него?

— Тебе? — рыкнул Горан. — Ничего. Его принял я. И если тебе не нужна твоя добыча, то я вспомню, что земля, на которой ты стоишь, моя, лес, в котором ты находишься, тоже мой, и мертвая харага принадлежит мне.

— Простите нас, достопочтенный феран, простите, мы не перечим вашему праву, — залепетал уже другой мужик.

Кто-то из них крикнул, чтобы тащили простую носку, чтобы забрать тело убитой твари. А Хэлу, прижимающую к себе двух детенышей хараги, подняли сильные руки ферана и мягко приобняв, повели назад в дом.

После этого Хэла лежала без сознания три дня и три ночи.

Придя в себя, она обнаружила выстиранное серыми платье и вычищенный плащ ферана. Хэла была благодарна девушкам за помощь, но те ответили, что так сильно за неё переживали, что это было единственное, что они могли для неё сделать. А Оань присмотрела за детенышами хараги, утверждая, что уж чего-чего, а никаких тварей она не боится, и видели бы они тех, что жили в её мире — никакие хараги не сравняться ни по размерам, ни по свирепости. А тут так вообще мелкие, пузатые пушистики.

— Достопочтенный феран, — тихо позвала Хэла, постучав в дверь кабинета, поднявшись к нему после того, как наконец появились силы встать.

— Хэла, — ей показалось, что он рад её видеть.

— Я хочу вернуть ваш плащ, — она указала на сложенный чистый темно-синий плащ, с меховой подкладкой, что держала в руках.

— Это было не обязательно, — он сидел за столом, на котором аккуратными стопками были сложены бумаги, и что-то писал на листе пергамента.

— Я не могу оставить его себе, цвет не тот, — отозвалась Хэла и слабо улыбнулась.

Ведьма была благодарна. Поступок ферана изменил её первое впечатление о нём.

Нет, он не был ограниченным воякой. Да, было видно, что война сидит внутри него так глубоко, что её наверное уже и не отодрать, но она не влияет на такие его качества как сочувствие и сопереживание. И он был справедлив. Действительно справедлив. Это качество заслуживало уважения и ведьма этим уважением прониклась.

Пока пусть будет так. Если она ошиблась, значит снова будет неприятно, а может даже больно. Но это потом. А сейчас так.

Он слегка улыбнулся её шутке и кивнул в сторону небольшого дивана.

— И спасибо, — сказала она, положив плащ.

— Спасибо? — нахмурился феран. — Это слово благодарности?

— В моём мире, да, — ответила она, потому что действительно никто тут так не благодарил.

Здесь благодарили словами “принеси вам блага за ваш поступок” как-то так и Хэла не придя в себя после тяжелого удара, которым стал для неё разгон тьмы от новорожденного, напрочь это забыла.

— Хм… — нахмурился феран.

Она поклонилась и хотела уйти.

— Плащ-то заговорила? — спросил Рэтар Горан.

Хэла обернулась и увидела озорство, вот это новость, в его взгляде.

— Вот ещё, — буркнула ведьма, и ушла улыбаясь.

Хотя, конечно она заговорила плащ и это было самое малое, что она могла сделать в благодарность за то, что он сначала поверил ей, а потом помог.

С того раза стало намного легче. И хотя Элгор ещё долго рычал на неё при встрече, но Рэтар и Роар стали относиться к ней мягче и без, как ей показалось, подозрения, что ли. И сейчас, когда прошло уже несколько луней с тех пор как она спасла Эрону и её сына, это отношение пошло ей на пользу, потому как все окружающие поняли, что раз уж их господа нормально относятся к чёрной ведьме, то и им можно не боятся.

Сидя на перекладинах загона для тоор, Хэла слушала музыку