Читать книгу - "Опасные любовные связи - Ким Болдуин"

Но это оказалось сложнее, чем Домино полагала, – после того, как она провела целый вечер очарованная Хэйли, а потом еще несколько часов, изучая и запоминая ее досье.

Домино прошла через всю комнату до дивана и устроилась на мягких подушках. Когда она думала о Хэйли, перед глазами появлялось не фото 4x6, приложенное к досье, а смеющееся лицо, в отблесках свечей. Она видела Хэйли танцующей, флиртующей, помнила этот взгляд, полный нескрываемого интереса, – а никак не плоскую версию двухгодовой давности, фото, где Хэйли позирует без улыбки, для водительских прав, и даже не видны эти ямочки на щеках…

Домино доводилось близко сходиться с целью и прежде, и все было неизменно успешно. Но в этот раз что-то было иначе, и не только потому, что Домино оказалась на задании неподготовленной, а потому что Хэйли была совсем другой. Может быть, дело в том, что Домино нравился ее простой подход к жизни, а легкомысленные, невинные манеры Хэйли были так заразительны. Пусть на какие-то мгновения, Домино почувствовала, что это такое – быть беспечной, не заботиться ни о каких последствиях. С Хэйли все было иначе: она давала чувство свободы.

Домино смотрела в ночь. Такое чувство свободы.

Знакомое «шых-шых-шых» внезапно привлекло ее внимание, нарастая и приближаясь. Скорее всего, это был вертолет «скорой помощи», или военный. Вскоре он показался па виду – пролетел почти совсем над головой, мигая белыми и красными огнями, и этот знакомый вид и звук унесли Домино в совсем другое место, вернув на три года назад.

Домино бежала, с винтовкой наперевес, через тропический лес в заповеднике Гунун Лёсер на севере Суматры, пытаясь укрыться под завесой густых крон. Ее могли вот-вот догнать в лесу или настигнуть с воздуха. Домино бросилась к высоченному дереву каури, высотой добрую сотню метров, и остановилась, чтобы перевести дыхание. Из-за высокой температуры и влажности ей казалось, что дышит она не воздухом, а водой.

Звук разыскивающего ее вертолета приближался, стрельба возобновилась совсем близко. Надеясь спрятаться в Биджаи, ближайшей деревне, Домино снова побежала, хотя у нее страшно ломило легкие, выражавшие таким образом протест прерыванию короткой передышки.

Ей говорили, что операция будет совсем простой. Съезди в Индонезию и убери Эрика Хадсона, он эксплуатирует бедных и обездоленных. Он обещал им начало повой жизни, переезд в Америку. Но, стоило им сесть на его корабли, он продавал их в рабство, причем женщин и детей – в секс-индустрию. Судьба была милосердна к тем, кто не смог пережить дорогу и лежал сейчас на дне Индийского океана.

И Домино сказали, что его нужно остановить, и что дело это было благородным. Но ей не сказали, что гибель Хадсона перевернет весь криминальный мир Индонезии.

Она должна была войти в личный контакт, представившись покупателем, и узнать, как много еще людей было вовлечено в этот бизнес, а при необходимости, могла попросить подкрепления. И она подобралась близко. Очень близко: она своими глазами видела, как обращались с несчастными жителями региона. Видела «покупателей», уводивших женщин и детей, стала свидетельницей того, как их жизнь превращалась в ад.

Увиденное придало ей сил. Она вошла в доверие к Хадсону. Он делился с ней информацией, представил ее некоторым другим «ключевым игрокам» – американцам, европейцам, азиатам, – сплошь безжалостным ублюдкам и извращенцам.

Когда узнала все необходимое, она сделала один звонок и попросила подкрепления. Ей было приказано начать с Хадсона, и сделать все так, чтобы это выглядело как несчастный случай.

Подобраться к нему не составляло труда, она была гостем в его доме, у них были соседние балконы. Однажды ночью она перелезла на его балкон и вошла незаметно в его комнату, пока он спал. Просто ввести достаточно инсулина, чтобы это выглядело как сердечный приступ, – таков был план.

Домино уже сделала смертоносный укол, но ее внезапно застала его индонезийская невольница. Пятнадцатилетняя девочка вышла, в чем мать родила, из ванной, и давай визжать.

Домино зажала девочке рот. Никакого снисхождения, учили ее. Ничто не должно нарушить ход операции. Сверни ей шею. Но Домино не смогла. Не этому ребенку с огромными карими глазами, уже натерпевшемуся всевозможных страданий.

Домино замерла в нерешительности, послышались шаги – кто-то бежал в сторону спальни. Девочка снова заверещала, а Домино побежала к балкону, обратно в свою комнату. Но она знала, что девочка все расскажет. В любую минуту они могли прийти к ее двери. В джинсах у нее уже был пистолет. Она немного замешкалась, чтобы успеть собраться с силами, и перемахнула через балкон, опершись одной рукой на перила на уровне талии. Прыгнула с высоты в десять метров, и оказалась во внутреннем дворике.

Это было плохое приземление – Домино попала прямо в бамбуковый стул, и сломала два ребра, а, откатившись, повредила бедро о бордюр.

Она почувствовала, что никаких сил у нее не осталось, от нестерпимой боли хотелось кричать, но перехватило дыхание. Она попыталась встать, хотя бы на колени, держась за бок и силясь сделать вдох, но слезы покатились у нее из глаз.

От боли Домино ничего не видела и не слышала. Но инстинкт самосохранения заставил ее подняться на ноги и бежать в джунгли.

На нее охотились всю ночь, но она бежала, падая и поднимаясь, вся мокрая от пота, вперед и вперед, в непроглядной темноте, какая бывает только под сенью тропического леса. Иногда она падала, когда боль становилась слишком сильной, и ползла на коленях, шатаясь, понукаемая страхом, требовавшим встать и бежать.

В какой-то момент она остановилась, потому что необходимо было замереть, чтобы отличить звуки погони от какофонии джунглей – криков птиц и постоянных воплей разных других лесных тварей.

Футболка, которая была на Домино в момент бегства, никак не могла защитить от ссадин, поэтому к рассвету лицо и руки, шея и живот были покрыты царапинами, которые ужасно саднили, когда в них попадал пот.

Утром к поиску привлекли вертолеты. С одного их них ее обнаружили, и открыли огонь, как по зверю. Но она все бежала, ныряя при необходимости в импровизированные укрытия, и каждый вдох давался ей с усилием: сломанные ребра ныли, а ноги онемели от боли, отдававшейся в поврежденном бедре.

Она подстерегла одного из своих преследователей и свернула ему шею, забрав его винтовку. По крайней мере, теперь у нее было что-то посерьезнее одного только пистолета.

Наконец, она добралась до Бинджаи. Хадсон забирал из этой деревушки детей, поэтому его здесь знали – боялись и ненавидели.

К тому моменту она едва не теряла сознание, грязная и израненная. Старик с пятилетним внуком согласился помочь Домино, когда узнал, кто за ней гонится.

Он дал ей воду и поделился скудной едой, а потом спрятал в своем сарае, где ютились корова, козы и куры. Домино схоронилась на земляном полу, в сене и навозе, и пролежала, не шевелясь, двое суток, в постоянном страхе, что люди Хадсона прочесывают деревню. Каждое утро старик открывал дверь, чтобы выпустить скотину, и каждый вечер загонял обратно, но Домино уговорила его никоим образом не выдавать ее присутствия.