Читать книгу - "Поединок соперниц - Симона Вилар"

Окончательно Саймон расположил меня к себе, пренебрежительно отозвавшись о Гите Вейк.

— Саксонка Гита завладела Гронвудом, хотя я строил его для дочери короля. И саксонка загордилась. Знаете, до чего она дошла? Она едва не заставила меня жениться на одной из гронвудских служанок. Хвала небесам, лорд Эдгар вовремя вмешался, иначе я был бы уже далеко за морем, лишь бы не слышать ее поучений.

Но больше всего прочего Саймона занимала его работа. Он был увлечен планами постройки каменной церкви Святого Дунстана в фэнах — там, где стоит деревянная, давно пришедшая в негодность церквушка. Нынешним летом Эдгар и лорд д’Обиньи позаботились, чтобы работы по возведению новой церкви шли полным ходом, и Саймон успел выстроить там башню с ребристыми новомодными арками и стрельчатыми окнами. Одно скверно — почва оказалась недостаточно надежной и начала оседать под тяжестью каменной кладки. Поэтому работы сейчас приостановлены до тех пор, пока грунт не осядет окончательно и можно будет исправить недочеты.

Мне приходилось выслушивать и эту ерунду, в которой я ничего не смыслила. Обычно мы располагались в отдельном покое, я перематывала крашеную пряжу для вышивания, Саймон услужливо подставлял руки, а старая Маго мирно дремала в углу.

Наконец Эдгар соизволил явиться. Это случилось в день святого Мартина ^[108], когда по традиции начинается убой скота и заготовки мяса на зиму.

В Незерби еще с утра поднялась суета — выводили предназначенный к закланию скот за ворота. Работенка грязная, но все в этот день веселы, хлещут эль и жарят на кострах самые лакомые куски свежего мяса. Дожди как раз прекратились, и хотя было чертовски холодно, я поднялась на галерею, следила за суетой, не обращая внимания на фамильярное обращение саксов, делавших мне пригласительные жесты, словно надеялись, что так я и кинусь вместе с ними кружить среди костров. Но я продолжала надменно стоять на галерее, кутаясь в длинное теплое покрывало и пряча руки в большую муфту волчьего меха.

И в какой-то момент я заметила, как в арке надвратной башни показался Эдгар. Он сидел верхом, о чем-то переговаривался со своими людьми, смеялся. Когда стал спешиваться, я опомнилась, кинулась к себе.

— Маго, живо подай малиновую пелерину! Эдгар здесь, не хочу, чтобы он застал меня всю в коричневом, точно послушницу. И поправь мне волосы!

Но я напрасно спешила. Эдгар словно оттягивал момент встречи, о чем-то толковал со своими саксами, а я сидела и ждала. Мысленно продумывая, что следует сказать, чтобы произвести впечатление смирившейся и покорной жены.

Наконец раздался скрип ступеней. И с каждым следующим шагом Эдгара мое сердце все больше замирало. Больше недели прошло с того момента, когда у меня случился выкидыш. Достаточно ли я оправилась, вернулась ли моя красота?

Я кусала губы, чтобы они заалели, щипала щеки, пытаясь вызвать румянец. И когда Эдгар вошел, я так и застыла, спрятав лицо в ладонях, словно в испуге.

— Рax Vobiscum ^[109], — молвил он. Ни улыбки, ни более теплого приветствия, кроме такого, что принято среди монахов или рыцарей— храмовников.

Я присела в поклоне.

В покое с закрытыми на зиму ставнями было полутемно. Только большая жаровня на треноге, стоявшая между нами, давала немного света. Эдгар опустился на скамью, и отсветы бегавших по угольям огней отразились на золотом шитье его ворота, на стальных пластинах пояса.

— Присядь, Бэртрада. Нам необходимо поговорить.

И знаете, о чем он повел речь? Все о том же — о разводе.

— Я не желаю слышать об этом, — резко перебила его я.

— Разве? Но ведь ты ясно дала мне понять, что там, — он сделал неопределенный жест, — у тебя есть некто, кто тебе милее меня и кого ты гораздо охотнее одариваешь своими милостями. Но я не собираюсь тебя осуждать, ибо брак наш — чистая формальность, и поэтому ты вольна жить свободно. Это даже к лучшему — рано или поздно ты найдешь того, с кем заключишь новый союз.

— Эдгар, — я подняла руку, вынуждая его умолкнуть, — я знаю, что сделала многое, чтобы разрушить наш брак. Знаю, что ты разлюбил меня. Однако наши руки некогда соединили перед алтарем, и это ли не повод, чтобы предпринять еще одну попытку? Ибо я хочу быть только твоей женой.

Эдгар печально усмехнулся.

— Как ты лжешь, Бэртрада. Лжешь и мне, и себе. Ты такая лживая, что не сможешь попросить огня, если замерзнешь.

Это было сказано так сухо, что я невольно вспомнила, как он глядел на меня в соборе в Бери-Сент-Эдмундсе, когда заявил о разводе.

— Эдгар, что бы ты ни говорил, но я все еще остаюсь твоей женой. И люблю тебя.

— Да, любишь. Как обжора любит свой завтрак.

— Ты жесток и несправедлив. И мне больно, что ты так холоден с женщиной, которая говорит тебе о своей любви.

— О, побереги свое нежное сердце для других. А эта дорога для тебя закрыта.

Я не верила своим ушам. Ведь еще совсем недавно я ощущала его заботу и участие, что и вдохнуло в меня надежду. От разочарования и гнева я начала задыхаться. Я снова его ненавидела!

— Думаешь, что так легко избавишься от меня? Ты надеешься, что бросишь меня, опозорив, и я скажу на это — аминь? О, не выношу тебя, когда ты такой!

— Я знаю, — он остался спокоен. — Но это даже неплохо. Разве ты до сих пор не поняла, что мы ни при каких обстоятельствах не сможем жить вместе? Я не тот муж, которого ты хотела, а ты не оправдала моих надежд как жена.

— Но развод — страшный грех!

— С каких это пор ты стала такой щепетильной? Лучше вспомни, что все эти годы мы жили с тобой, как два грешника в аду.

— Ну, не всегда, — я улыбнулась. — Я еще не забыла, что было меж нами.

— Когда? Еще до потопа? У меня не столь длинная память.

Я поняла, что он попросту насмехается надо мной. И как ни странно, таким он мне нравился еще больше. Но в то же время моя ненависть росла, как снежный ком. И я сказала, что он изо дня в день убивал нашу любовь, избегал меня, игнорировал, заводил детей и шлюх на стороне… Я выкрикнула, что он жесток, как сам сатана.

Эдгар стремительно шагнул ко мне — и я отшатнулась в испуге. Но он застыл на месте, сжимая кулаки.

— Я жесток?.. Ты натравливала на меня своих прихвостней во главе с Гуго Бигодом, ты сажала меня в темницу в моем собственном замке, ты без конца строила козни, говорила «нет», когда я говорил «да» — и наоборот. Ты близко сошлась со всеми моими врагами и обливала меня грязью перед королем. Ты убила моего сына! Ты покушалась и на мою жизнь! Да я мог бы избить тебя в кровь, и сам Господь сказал бы, что это справедливо!

— И все равно ты мой муж! И останешься им.