Читать книгу - "Массажист - Дарья Плещеева"

Им удалось заблудиться еще раз – они вошли не в тот подъезд. Там Н. догадался, что опять что-то неладно, однако поднялся до самого верха, где обнаружил компанию курящей молодежи. Оказалось, что Томкет им известен, но добрых чувств не вызывает.

– Самый правый левый вход, – так объяснили ребята, и Н., переспросив, услышал то же самое.

Он не захотел заводиться – ребята были крупные и уже начали праздновать новогодие. Спустившись к Соледад, он передал ей эту странную инструкцию, и они пошли дальше наугад, подшучивая над своим дурацким положением. Было уже около девяти.

Самое забавное – советчики не соврали. Дом, где жил Томкет, был причудливый, нужно было пройти налево, а там рядом имелись две похожие двери.

Томкет жил на четвертом этаже. Он открыл дверь и впустил гостей, но без большого энтузиазма.

Стол был накрыт красиво – старым фарфором и серебряными приборами, хрусталем и бронзой, там стояли два подсвечника с голенькими купидонами. Еды тоже было на двоих – это Н. понял сразу. Томкет, делая вид, будто всех этих салатов, лососины и мясных фунтиков с начинкой не существует, повел Н. и Соледад на кухню.

Если бы Н. был один, он бы не придал этому значения. Такое случалось не раз – его, голодного, без тени смущения отправляли на кухню и наскоро кормили бутербродом с чаем, в то время как на плите уже поспел обед и сообщал об этом всеми своими созревшими и сочными запахами. Но сейчас его словно кольнуло – он был с женщиной, и женщина по голосу и движениям Томкета могла угадать слишком много.

Впервые в жизни Н. ощутил стыд за нелепое свое бытие.

На кухне Томкет налил горячего чаю в две плохо помытые кружки и поставил миску с ванильными и маковыми сухарями.

– Вот это кстати, спасибо, – сказала, расстегивая курточку, Соледад. – Мы страшно замерзли.

– Да, похолодало, – отвечал Томкет. – И транспорт сейчас жутко ходит. Вам придется идти на троллейбусную остановку, а то, пока дождетесь маршрутки, совсем замерзнете.

Соледад озадаченно посмотрела на Н.

– Да, конечно, Том, – произнес он. – Я понимаю…

– Садитесь, пейте, пока горячий…

Н. прислушался – в ванной кто-то плескался.

Соледад присела к кухонному столу и опустила сухарь в горячий чай. Вдруг она прямо с табуреткой поехала от стола.

По клеенке шел таракан такой неслыханной величины, что хоть неси его в питерскую Кунсткамеру.

– Не обращайте внимания, соседи их травят не знаю чем, так они мутируют и ко мне перебегают, – объяснил Томкет. После чего спросил Н. о Рогдае.

Н. представил себе их рядом – огромного, насупленного, щекастого Рогдая и Томкета, тонкого и узкоплечего; какой-нибудь инопланетянин, увидев такую парочку, наверняка решил бы, что это звери принципиально разной породы.

Н. рассказал и о Рогдае, и о девице по имени Скилла, и об одном безумном реконструкторе, знатоке античных доспехов Одиссее. Поговорили об игре по гомеровским мотивам, запланированной на лето. Н. очень хотел попасть на эту игру – ее задумали провести в Крыму, а изготовить древнегреческий костюм было несложно: разденься и разуйся, обмотайся старой простыней – и ты уже раб из команды, допустим, Менелая, раб-лекарь, исцеляющий массажем. И опять несколько дней живешь радостно и беззаботно, приставая понемногу к древним гречанкам и попивая халявный дешевый портвейн, играющий роль хиосского вина.

Соледад уничтожала сухари и подливала себе чай. При этом она поглядывала в сторону ванной с таким видом, будто намеки Томкета на холод и плохой транспорт ее не касались. Н. заметил – она достала из кармана коробочку и проглотила какие-то таблетки.

Дверь ванной распахнулась, на пороге оказалась тонкая фигурка, замотанная в огромное полотенце. Соледад улыбнулась, фигурка сделала два шага из мрачноватого коридора на свет. Это был мальчик, очень коротко стриженный, со стразом в левой ноздре.

Лицо Соледад изменилось, улыбка пропала. Она встала и тронула Н. за рукав.

– Пойдем, в самом деле, – сказала она.

Н. почувствовал некоторое облегчение – женщина сама приняла решение, у него бы просто не хватило духу звать ее из теплой квартиры на холодную улицу.

На лестнице Соледад объяснила: если бы из ванной вышла девчонка, с ней можно было бы как-то договориться. Но вышел мальчонка, судя по маленькому обезьяньему личику, – стервозный и капризный. И стало ясно, что он закатит истерику.

Н. выслушал это, сильно волнуясь. Он совершенно не хотел знать, как Соледад относится к голубым. Лишнее знание могло поставить между ними барьер, видимый одному лишь Н., но довольно высокий. А ведь они уже ощутили чувство полного слияния – там, в лесу, Н. не мог ошибиться, слияние было! – и то, что не по вкусу Соледад, должно было и в Н. вызвать хоть попытку отторжения.

– Ну, идем, что ли? – позвала она.

Идти было некуда. Но женщина смотрела, ожидая каких-то разумных действий.

А в Н. между тем началась стремительная работа мысли. Мысль эта, как человеческая рука с пальцами, выхватывала из памяти крошечные картинки и составляла их в цепочку. Отношение Н. к мальчику, завернутому в роскошное купальное полотенце, как-то странно руководило этой рукой – и собрались вместе все те мелочи в поведении Сэнсея, которых Н. старался не замечать.

После той ночевки на даче он Сэнсею не звонил и не появлялся у него. Во-первых, необходимости не возникало – дороги, которые выбирали для себя Н., чтобы поиграть им, шли в обход Большого Города. Во-вторых, Н. вообще старался не слишком часто появляться в домах, где ему позволяли ночевать.

Но сейчас ничего иного не оставалось.

– Дай, пожалуйста, мобилку, – сказал он Соледад. И, не выходя из теплого подъезда, набрал номер.