Читать книгу - "Бродяга. Зита и Гита. Кинороманы - Владимир Андреев"

— Завтра ты, я и твои родители, все вместе, едем к обеду на западное побережье.

Рави заволновался. Он посмотрел на себя в зеркало. Темные круги под глазами после бессонной ночи и тяжелой операции. Не совсем чистый белый халат. Глупая шапочка хирурга. Идиотские глаза. «Куда мне? Господи!» — подумал он.

— Гупта, а нельзя ли отложить до лучших времен?

— Никак нет, как говорят солдаты. Я уже условился и с той и с другой стороной.

— А на какой стороне я?

— На этой.

— На какой на «этой», Гупта? — спросил Рави в надежде замутить воду.

— На такой, на которой тебе надлежит быть, дорогой Рави.

Этой фразой Гупта «достал» Рави, и он сдался. Что делать! Он в нокдауне.

— Когда надо ехать?

— Завтра, я тебе уже сказал.

— А какой день завтра?

— Пятница.

— Ладно, и что я должен делать?

— Ты ничего не должен делать, а обязан выглядеть, как бог. Завтра днем поедем к твоей Зите. К трем часам. Будь дома. Я заеду. Все. Пока!

Гупта положил трубку.

Рави, в смятении, рванул с головы белую шапочку эскулапа и рухнул в жесткое медицинское кресло.

* * *

Господин с пышными усами, в бордовом ширвани и такого же цвета шапочке сыпал ассигнациями и восклицал:

— Это восхитительно, это сверх могущества всех богов!

Гита, в бирюзовом курти — короткой кофточке-лифчике, расшитой красными золотистыми цветами, юбке из легкого февральского тумана, с огромными серьгами из черного янтаря в ушах, со звонкими браслетами на руках и ногах и черной розеткой в крыле носа, пела и танцевала.

Мальчишка Чино, выбивая на барабане дробь, заходился в экстазе. Рака на флейте выводил сложнейшие рулады, как соловей на чайном кусте.

Народ на площади рынка неистовствовал. Такого зрелища давно не было в Бомбее. Тем более в августе, в эти священные дни рождения бога Кришны.

Сладострастные движения тела Гиты сотворяли древней силой искусства «внеплотскую» иллюзию вечной жизни.

Воистину: кто создал душу — это чудо, но кто создал плоть — чудо из чудес.

Музыка, ритм и музыка-ритм, движения тела, жесты, игра глаз — все это стирало границы между материальным и духовным.

В этом — феномен индийского танца, в этом — его непобедимое достижение Истины.

Что в сравнении с ним кафе-шантан или всевозможные хитпарады и шоу Европы? Это всего лишь периферийная часть целого, где утрачена главная суть жизни, ее гармония и вечность. Магия танца сотворяла в воображении зрителей чудные картины; так испепеляющий зной являет иллюзию-мираж в пустыне.

В такие минуты эмоциональные и детски доверчивые, в сущности, индийцы, несмотря ни на социальное положение, ни на кастовую принадлежность, отдадут все, что имеют в кошельке.

Рака работал, как заправский факир, читал стихи, отрывки из баллад и «Рамаяны».