Читать книгу - "Колдовское наваждение - Аннет Клоу"

Патриция вздохнула. Никакие силы не могли заставить ее уехать из города. Ведь именно ее всегда слушались и слушаются слуги. И Тереза вынуждена будет с этим смириться.

Только благодаря спокойствию Патриции слуги вскоре пришли в себя и привели дом в порядок. Тереза поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть и успокоиться. Патриция пришла туда же. Она сидела рядом с матерью и пыталась развеять ее мрачные мысли. Одному только Богу было известно, как ей самой удавалось сохранять спокойствие.

На улицах все время суетились люди. И это действовало на нервы Патриции. Там беспрерывно проезжали экипажи и фургоны, до отказа набитые вещами и людьми. Уже приближался вечер, когда Патриция заметила поднимавшиеся от реки черные клубы дыма. Ее тревога усилилась, и она решила обязательно выяснить, что происходит.

Снова надев шляпку, Патриция вышла на улицу и присоединилась к толпе, шедшей навстречу движению транспорта. Одним огромным бесформенным телом, недовольно ропща, толпа двигалась вниз к реке. Вместе с ней туда шла Патриция. Теперь она уже могла видеть не только черный дым, но и языки пламени. Было ясно, что пожар возник на пристани.

Когда она добралась до Кэнэл-стрит, то увидела настоящий кошмар — горели тюки с хлопком. Но не только они: пылали мешки с рисом, сахаром, кукурузой — всем, что с трудом было выращено и собрано на плантациях и из-за блокады задержалось на пристанях. Все богатство южан-плантаторов на глазах исчезало в огне. На пристани беспорядочно толпились люди, увозя на тачках рис, сахар и все, что еще не уничтожил огонь. Патриция смотрела на эту картину и, потрясенная, вспоминала описание ада у Данте.

Вдруг кто-то грубо схватил ее за руку. Она обернулась и увидела злобный взгляд незнакомого мужчины. Его одежда была изодрана так, что через дыры светилась рубашка; лицо было давно небритым и покрыто оспенными рябинами, и от него сильно разило алкоголем.

— Вы соображаете, что делаете?! — вскрикнула Патриция, стараясь освободить свою руку.

Мужчина громко захохотал в ответ.

— Да, я вижу ты хорошенькая! И, должно быть, сладкая, если попробовать! Порядочных женщин уже не осталось! Янки входят в город, и очень скоро ты будешь разделять с ними ложе. А поэтому я хочу с тобой немного поразвлечься, и ничто меня не остановит! — с этими словами он еще крепче схватил Патрицию и грубо толкнул ее, продвигая вперед.

Сначала она страшно испугалась, но, опомнившись, начала сопротивляться. Пару раз ей удалось сильно ударить его по лицу, но справиться с ним она, явно, не могла, а он все ближе и ближе притягивал ее к себе.

Сама мысль, что этот мерзкий пьяный тип вот-вот прикоснется к ней своими губами, казалась чудовищной. И вдруг какая-то сила оторвала и отбросила его от нее. Разгневанный мужской голос произнес:

— Негодяй! Как ты посмел прикоснуться своими грязными руками к леди? Я тебе сейчас покажу!

Бродяга поспешно удрал, а Патриция обернулась, чтобы поблагодарить своего спасителя, и увидела знакомое лицо.

— Перри Маленсо! — радостно воскликнула она.

— Мисс Патриция! Что вы здесь делаете, да притом одна?

— О, Перри! Я так рада видеть человеческое лицо. Господи, я уже начинала думать, что весь мир сошел с ума. Посмотрите! Здесь сейчас как в аду!

— Мисс Патриция! Вам бы лучше отправиться домой. Это не место для прогулок. Только Богу угодно знать, что будет после того, как мы уйдем из города.

— Уйдете из города? — ошеломленно повторила она. — Что значит, уйдете?

— Неужели вы не видите, что мы отступаем? — спросил он.

Патриция осмотрелась и только сейчас отчетливо поняла, что толпа, идущая по дороге, состояла из одетых в серую форму солдат. И все они шли в одном направлении.

— А куда это идут солдаты? — спросила Патриция, все еще не соображая, что же на самом деле происходит. Ее охватила паника.

— К железнодорожной станции, — сказал Перри. — Мы отступаем.

— Солдаты? Все солдаты? Вы говорите, что вся армия покидает нас?

Маленсо покраснел от ее слов.

— Ну, не вся, а только регулярная армия. Генерал Лавель и полиция останутся здесь.

Патриция со страхом и мольбой смотрела на него.

— То есть практически вы оставляете нас без защиты? — спросила она.

— Искренне сожалею, мисс Патриция. Хотелось бы, чтобы все было по-другому. Когда я думаю о том, что могут натворить эти дьяволы, а тем более что вы — женщины и дети — остаетесь здесь, то прихожу в ужас. Но мы не можем допустить, чтобы наша армия была поймана здесь в ловушку и уничтожена, — сказал он с перекошенным от ненависти лицом.

— О, господи! Я никогда не думала, что они смогут прорваться через форты, — сказала Патриция.

Внезапно она вспомнила о Клэе Феррисе и проговорила:

— Иногда мне кажется, что они ничего плохого не сделают.

Ее собеседник в ответ на это вздохнул.

— Почему вы не отправились в «Белль Терр», мисс Патриция? Вам было бы там безопаснее.

— Я так не думаю. Спасибо, Перри, и до свидания. Берегите себя!

Она медленно повернулась и пошла домой, размышляя, как лучше подготовить матушку, чтобы удержать ее от истерики. Но когда она вошла в дом, то поняла, что все тревоги были напрасны — здесь был Федерико.

— Думаю, что ты пришел попрощаться, Федерико? — печально обратилась к нему Патриция.

— Да, мне очень жаль, но ты угадала. Мы немедленно отступаем. Мама приняла близко к сердцу эту новость. Патриция, прошу тебя, позаботься о ней.

В первый раз за всю свою жизнь Патриция видела брата опечаленным и расстроенным. Она чуть улыбнулась и, проводив его до выхода, сказала:

— Ты же знаешь меня! Я обо всем позабочусь. Не беспокойся за нас. Лучше береги себя. Твоя безопасность — это главное для нас.

Его лицо озарилось мальчишеской улыбкой:

— Не надо обо мне беспокоиться. Со мной все будет хорошо. Пуля янки не достанет меня. Ждите, и мы вернемся назад. Вот увидите, мы дождемся подкрепления, а затем вернемся и штурмом возьмем Новый Орлеан. Не пройдет и месяца! — заверил он свою сестру.

Они крепко обнялись и поцеловались.

Глядя, как он уходит по улице все дальше и дальше, Патриция думала о том, что для него это — продолжение детских игр в войну, разведку, сражения. Федерико и Клэй! Для них, как и для всех мужчин, война — любимая игра, а для женщин — боль, страдание, смерть любимых.

Ее брат, улыбаясь, уходил убивать и, может быть, убивать того человека, которого она полюбила. Патриция проглотила ком в горле и, заперев входную дверь, поднялась к себе в спальню. Но она чувствовала себя настолько возбужденной, что не смогла лечь в постель.

Девушка вышла на веранду и медленно прошлась по ней, остановившись у колонны. Там, затаив дыхание, она посмотрела в сторону реки.