Читать книгу - "Я не толстая - Мэг Кэбот"

– Ну, это естественно, – Купер еще раз глотнул из бутылки, – они же почти дети. Наверняка боятся навлечь на себя неприятности.

– Да, конечно, – кивнула я. – Я только не понимаю, как они… как они могли оставить ее там? Она пролежала несколько часов, выходит, они ее просто бросили.

– Кто ее бросил?

– Не знаю. Те, с кем она была.

– Откуда ты знаешь, что она была не одна?

– Никто не занимается лифт-серфингом в одиночку. Весь смысл этого занятия в том, чтобы похвалиться перед другими своей ловкостью. Компания ребят через технический люк в потолке забирается на крышу лифта, и они на спор прыгают с одного лифта на другой, соседний, который поднимается или опускается рядом. А если никто ни с кем не соревнуется, в этом вообще нет смысла.

Куперу легко объяснять, потому что он хороший слушатель. Он никогда не перебивает и всегда кажется искренне заинтересованным тем, что ему рассказывают. Это еще одна черта, которая отличает его от других членов семейства Картрайтов. А еще, думаю, это качество очень помогает ему в работе. Можно узнать очень многое, если позволить другим разговаривать между собой и просто внимательно слушать. Во всяком случае, так было написано в одной журнальной статье, которую я когда-то читала.

– Этим делом в одиночку не занимаются, – повторила я. – Разве что…

– Что «разве что»?

– Разве что она вовсе не занималась лифт-серфингом. – Я наконец произнесла вслух мысль, которая не давала мне покоя весь день. – Понимаешь, девушки обычно этим не занимаются. Не прыгают по крышам лифтов. Во всяком случае, я никогда о таком не слышала. Это развлечение пьяных парней.

– Итак… – Купер подался вперед. – Если девушка не развлекалась прыжками с лифта на лифт, то как она упала на дно шахты? Может, двери открылись, но кабина не пришла на этаж, и девушка шагнула, не глядя?

– Так не бывает. Если кабина не придет, двери не откроются. А если даже и откроются, какой дурак шагнет, не посмотрев, куда шагает?

Тут Купер сказал:

– Возможно, ее кто-то столкнул.

В особняке было тихо, сюда не доносился гул транспорта с Шестой авеню, не было слышно, как бездомные звенят бутылками, роясь в мусорных контейнерах на Уэверли-плейс. Но я все равно засомневалась, правильно ли расслышала слова Купера.

– Столкнул? – переспросила я.

– Об этом ты и сама думала, разве нет? – Голубые глаза Купера не выдавали его чувств. Вот почему он такой хороший частный детектив. И вот почему я продолжаю надеяться, что между нами еще сложатся романтические отношения – по крайней мере, в его взгляде я никогда не улавливала ничего, что давало бы мне повод убедиться в обратном. – Возможно, она вовсе не поскользнулась, ее столкнули.

Суть в том, что ИМЕННО ОБ ЭТОМ я и думала.

Но это звучит слишком дико, чтобы произносить вслух.

– И не пытайся возражать, – сказал Купер. – Я знаю, что ты думала именно об этом, у тебя все на лице написано.

Какое облегчение выплеснуть все наружу!

– Куп, девушки не прыгают с лифтов, они просто не занимаются лифт-серфингом. Во всяком случае, не здесь и не в нашем колледже. Тем более эта девушка, Элизабет, была ботаником!

Теперь пришел черед Купера недоуменно заморгать.

– Не понял.

– Ну, она была из тех, кто всегда поступает так, как положено. Такие не прыгают с лифтов. И даже если предположить, что она все-таки занималась лифт-серфингом, то получается, что друзья ее там ОСТАВИЛИ. Как ты думаешь, кто так поступит с подругой?

Купер пожал плечами.

– Дети, что с них взять.

– Они не дети, – возразила я. – Им уже по восемнадцать.

Купер снова пожал плечами:

– По моим понятиям восемнадцать лет – это все равно дети. Но допустим, ты права, и она была, гм, ботаником. У кого были причины столкнуть ее в шахту лифта?

– В личном деле Элизабет только одна запись: ее мать звонила в колледж и просила, чтобы дочери разрешали принимать в своей комнате только девочек.

– Почему? У нее был склонный к насилию дружок, и мать хотела, чтобы он числился персоной нон-грата?

Мы передавали охране общежития предупреждение о ПНГ – персоне нон-грата, – когда кто-то из жильцов, родителей или сотрудников резиденции просил, чтобы конкретного человека не пропускали в здание. Поскольку для прохода в здание нужно предъявить студенческий билет, водительское удостоверение или паспорт, охрана легко могла не пускать в здание человека, включенного в список ПНГ. Как-то раз, в первую неделю моей работы, студенты, работающие на ресепшен, включили в список ПНГ меня. В шутку, как они сказали.

Уверена, с Джастин они никогда так не шутили.

И сомневаюсь, что Купер так внимательно слушал мое ворчание по поводу сумасшедшей работенки в Фишер-холле, чтобы запомнить, что такое ПНГ.

– Нет, – сказала я, немного покраснев. – Дружок не упоминался.

– Это еще не значит, что его нет. Студенты ведь должны регистрировать гостей? Кто-нибудь проверял, не приходил ли в последнюю ночь в гости к Элизабет парень, может быть, тот, о существовании которого ее мать и не знала?

Я замотала головой, не сводя взгляда с задней стены Фишер-холла, которая в лучах заходящего солнца, казалось, светилась алым светом.

– Она жила в комнате еще с одной девушкой, – пояснила я. – Не оставит же она у себя в комнате парня на ночь, когда на соседней кровати спит другая девушка.

– Потому что «ботаники» так не делают?

Мне стало немного неловко.

– Ну да.

Купер пожал плечами.

– Ее соседка по комнате могла провести ночь в другом месте, с кем-то еще.

Об этом я как-то не подумала.

– Ладно, я проверю список посетителей. Это, в любом случае, не помешает.

– Ты хочешь сказать, – уточнил Купер, – что посоветуешь полицейским посмотреть список?

– Полицейским? – удивилась я. – Ты думаешь, этим делом всерьез займется полиция?

– Вероятно. Если у них возникнут такие же сомнения, какие возникли у тебя: насчет того, что «ботаники» не прыгают с крыш лифтов.

Я состроила гримасу. В это время в дверь позвонили, и мы услышали голос Джордана:

– Хизер! Хизер, открой дверь!

Купер даже головы не повернул.

– Его преданность тебе очень трогательна, – заметил он.

– Я тут вообще ни при чем, – возразила я. – Он пытается подпортить настроение тебе. Думаю, добивается, чтобы ты разозлился и выкинул меня. Джордан не успокоится, пока я не буду жить в каком-нибудь картонном ящике посреди Хьюстон-стрит.