Читать книгу - "С четверга на среду - Валерий Рыжков"

«Давай-давай, спецназ, в атаку, тебя морская пехота встречает огневым ударом», – в этот момент Дмитрий перебросил его через себя на камни, и они перекатываясь, скатывались с сопки в сторону залива. Тут Петр схватил палку с земли и огрел ею по спине Дмитрия, при попытке нанести второй удар, его рука оказалась в цепкой ловушке в локте на изломе. «Ты говоришь против лома – нет приема!» – как в этот момент Дмитрий почувствовал звон в голове от удара в скулу, и неловко размахнувшись руками, упал, получив удар ногой в бедро, тогда он скинул бушлат, и заработал обеими руками, уходя, изгибаясь, нанося крепкие удары противнику в голову, чаще в живот. Они дрались без злобы, как в кулачном бою, но без правил.

Собаки все громче лаяли и еще яростнее кусали, вырывая куски шерсти, друг из друга, мстя за своего хозяина. Клыки, слюна с пеной, клочья, озлобленное рычание, собаки забыв о голоде, скатывались кубарем с сопки к воде. Они разбегались, то сворачивались в клубок, то носились, друг за другом с громким лаем.

У Дмитрия была рассечена бровь, у Петра – губа. Они разгоряченные борьбой не чувствовали боли, до момента, когда они схватили себя за грудки, и не удержавшись упали в воду, пытаясь каждый утопить голову неприятеля глубже, обхватив шею друг друга, то наклоняя, то сгибая до хруста в позвонках, не уступая в силе, и только неловкое движение, да скользкое дно под ногами, опрокинуло их в воду. Оба почувствовали на теле иголки холода. Вынырнув из воды, отжимали друг друга, как мокрое полотенце, вопя от холода: «Ура-Ура! Морская пехота… Спецназ… Без боя никто не сдается».

По берегу бегала собака Дмитрия, надрывно и хрипло лая, другой пес убежал в поселок.

Петр приставил свой мокрый лоб в лоб Дмитрия: «Спецназ надо выжить! Надо просто жить! Живи… Забудь прошлое… Нет четверга на среду. Нет пути для тебя назад. Нет прошлого – есть будущее. Тебя жизнь учит, ты пойми, твоя судьба переменилась… Это, как берешь другое имя, и этим меняешь судьбу… Ты Сокол, тогда будь – Соколовым… Такой уже есть поэт? И что? Ты его брат, близнец, как я тебе – брат…»

Рыбаки тихо запели песню, потом громче, ещё громче, горланя во весь голос, и она зазвучала эхом между сопками: «Хлопьями несутся мгновения, но не замерзну я, вновь меня согреют женские прикосновения».

Они пошли к берегу, собака закружила за своим хвостом, костер под ведром с ухой, разгорелся до пламени от ветра. Лайка звонко залаяла в сторону сопки, с которой сбегал пес Петра, а за ним бежала Люба, спотыкаясь, размахивая платком навстречу им.

«Мой пес, Калтан, сдал меня все-таки, как его не корми, все в поселок смотрит, сейчас будут разборки, чур, я тут не при чем» – и Петр спрятался за Дмитрием, заметно отстав от него. Люба подбежала к Дмитрию прижалась к нему, отерла запекшуюся кровь на лбу, она что-то сказала, только Петр так, и ничего не расслышал, потом она подошла к брату, и стукнула его в грудь.

«Ты чего, Люба, дерешься, мне же очень больно, я тут ни при делах, это у нас мужской десантный разговор, ты скажи мне, что он там про меня напел, то есть сказал, повтори. Хочет жениться на тебе, то я, как родственник, конечно, даю добро, согласен, это честно». Она ему уголком платка, подсушила распухшую губу, обняла, и погрозила перед его носом кулаком.

Они шли в гору, в поселок, Дмитрий с Любой под руку, за ними Петр с ведром ухи, и собаки предано бежали перед хозяевами. Над островом опускался туман, вдалеке мигали огни Владивостока.